Дмитрий Дубинин - Золотой иероглиф

Наивно, конечно, но кто в моем положении мог бы придумать что-то исключительно умное?

— Че? Ты! А ну, брось эту херню!

Ага, щас… Держа прут обеими руками, я приготовился к отражению атаки. Хрен с ним, но если увижу что-то блеснувшее у кого-либо из этой троицы, буду бить по головам — в этом случае у меня есть шанс не загреметь за превышение пределов необходимой самообороны… Потому что если они не вооружены, бить придется только по рукам… Проклятье! Поневоле подумаешь о том, что законы пишутся не для честных граждан, а для таких вот бандюг с большой дороги.

Я ждал, когда кто-то из них (или же все сразу) кинется, и дождался. Парень, стоящий справа, выхватил из кармана что-то похожее на кастет и сделал резкое движение. Прут будто бы сам собой свистнул в нескольких сантиметрах от его кулака и сразу же описал полукруг перед физиономией дернувшегося слева… Я никогда не был большим специалистом в области кулачного боя, но еще в казанские времена наша подростковая группировка, одна из тех, в каковых должны были состоять практически все старшеклассники, очень ценила меня за умение сражаться на кольях.

Мне удалось отбить не только эту пробную атаку, но и последовавшее за ней настоящее нападение. Причем нападавшие, видимо, слегка расстроились, поскольку ожидали встретить беззащитного лоха, «сделать» которого окажется без особых проблем, но оказалось, что можно и фейс поцарапать…

Главарь сделал своим какой-то знак, я приготовился к новому отражению, но вдруг в носоглотке нестерпимо защипало, и я чихнул, да так, что почувствовал, будто у меня отрывается голова. Потом, сразу же, еще раз… А третий раз я чихнул уже в тот момент, когда меня сбивали с ног. Сами понимаете, чихать и одновременно наносить удары, отражая атаку — довольно затруднительное занятие.

Не знаю уж, удалось бы мне справиться с двумя озверевшими типами (третьему я успел-таки врезать по шее, и он свалился, как подрубленный дуб), если бы неожиданно не подоспела помощь.

Чей-то выкрик, прозвучавший, как «те-сай!» раздался над моим ухом, куда только что прилетело носком хулиганского ботинка. «Это че?» — послышалась озадаченная фраза главного, который еще не понял, что остался в одиночестве — второй из его помощничков уже валялся на земле.

«Те-сай!» — и главарь тоже опустился на землю, в положении сидя, а потом безмолвно повалился набок.

Это был сюрприз: Такэути, невесть откуда взявшийся здесь, еще находился в боевой стойке, когда я, кряхтя, поднялся с земли. Правое ухо болело невыносимо, голова гудела, как растревоженный улей.

— Мне повезло, что ты оказался здесь, — проговорил я.

— Ты странно себя повел, — сказал Сэйго.

— Куда как более странно, — проворчал я. — Угораздило меня начать чихать…

— Но прутом ты действовал грамотно, — заметил японец. — Второй дан по мечу тебе, я думаю, обеспечен.

Я хотел возразить, но на меня снова напал кашель.

— Да ты, похоже, простудился? А ну-ка, поехали ко мне. Быстро.

— Ты шутишь? Я скоро свалюсь с температурой — у меня, наверное, воспаление легких. Что я там, у тебя, делать стану?

— Если ты не поедешь сейчас со мной, то точно свалишься.

— Надо хоть что-то мне взять…

— Ничего брать не надо. Поехали. Раз такое дело, тебе лучше скрыться на пару дней.

… Как оказалось, Сэйго заметил трех типов, в которых инстинктивно, по его словам, признал злоумышленников. Он, правда, поначалу двинулся дальше, но потом решил вернуться, полагая, что они как-то связаны с нашей деятельностью. И, как оказалось, сделал это вовремя: меня уже начинали месить.

Я, конечно, не вчера родился, и уже готов был задать Сэйго вопрос насчет того, не слишком ли он энергичен для простого инженера, пусть к тому же и активного участника программы русско-японского побратимства? Но в тот момент я чувствовал себя слишком худо, чтобы вообще проявлять любопытство.

Последовавшие за этим три дня мне помнятся смутно. К дому Сэйго мы подъехали, кажется, на такси. Затем я несколько раз ловил себя на мысли, что лежу на жестком матрасе, брошенном прямо на пол, трясусь от жуткого озноба и требую воды. Сэйго воды мне давал очень немного. Еды — вообще никакой. Только иногда присаживался рядом на пятки и делал надо мной какие-то пассы руками, странно раскачиваясь при этом, словно выполнял упражнения из комплекса у-шу.

На четвертый день я сделал попытку подняться с ненавистного ложа. Это произошло днем, когда в квартире никого не было — Сэйго оказался на работе.

Не буду вдаваться в мелкий натурализм своих действий и сопутствующих им ощущений, но когда Сэйго вернулся, я уже выглядел как человек, имеющий возможность самостоятельно принимать решения.

— Я у тебя в долгу, — произнес я.

— У тебя действительно начиналась пневмония, — перебил Такэути. — Но ничего страшного, мы ее задавили.

— Задавили? — вяло переспросил я.

— Да. И это единственная хорошая новость для тебя.

Гм. Начало многообещающее.

— Тебя ищет жена.

— Пусть ищет…

— Ты послушай меня внимательно, а потом будешь говорить, пусть или не пусть… Тебя ищет не только жена. Судя по тому, что происходит, тебя ищет весь город. И даже больше.

— Урки?

— Не только. Если все по порядку, то информация такая. Наш дорогой Мотояма-сан по-прежнему не торопится отбывать в Саппоро, и я успел шепнуть ему насчет того, как на тебя нападали бандиты. Словом, попытался вывести его на откровенность и проверить, будет ли он что-то делать. К сожалению, ничего у меня не вышло, а кроме того, Мотояма мне прямо сказал, что ты теперь его совершенно не интересуешь, поскольку не работаешь в фирме. Более того, он добавил, что не желает иметь дело с теми, кто увольняется по собственному желанию. То есть, он как бы дал понять, что не станет хлопотать перед бандитами за твою персону… А поскольку я хорошо знаю этих людей, то они вряд ли отстанут.

— Да, ты меня обнадежил…

— Звонила переводчица из центра «Сибирь-Хоккайдо». Тоже искала тебя, кстати. Я спросил, что тебе передать, если вдруг увижу, но она сказала, что должна поговорить лично с тобой.

Ну, еще бы… Только с ней я разговаривать совсем не хочу.

— Обойдется, я думаю.

— Слушай дальше. Позавчера прибежала в офис твоя жена и стала всех донимать: где ты. Никто ей толком ничего не объяснил, поскольку никто ничего и не знает… Уходя, она просила передать, чтобы ты как можно скорее нашел способ связаться с человеком, показавшим тебе цветную фотографию.

— Понятно, — сказал я, сразу же вспомнив Панайотова. — А Саша Попов что говорит?

— Он очень удивлен тем, что ты не вернулся. Беспокоится.

— Может, ему как-то намекнуть на то, что со мной все в порядке?

— Ну, намекнуть-то я намекнул… Сказал, что с тобой связались родственники. Зачем ему знать все?

— Действительно. Тем более, что я плохо представляю, что происходит.

— К сожалению, я тоже, — вздохнул Сэйго. — Ладно. Есть хочешь?

…Такэути сам ничего не готовил и продуктов в квартире практически не держал. Он обходился без завтрака, зато, как я потом узнал, не брезговал плотными обедами в довольно дорогом частном кафе неподалеку от офиса «Токиды-С», а ужинал как придется. Подобный режим его устраивал, но дома, в Саппоро, по словам Сэйго, у него были несколько иные привычки.

Словом, пришлось ограничиться консервами и чаем. За годы совместной жизни с Татьяной я совсем отвык от подобных трапез, хотя раньше, особенно в студенческие годы, питаться приходилось вообще как попало.

— Получается, что ты исчез очень вовремя, — говорил Сэйго, аккуратно укладывая шпротины на ломоть хлеба. — Если все, что ты мне рассказывал, соответствует действительности, то за тобой на самом деле идет не совсем понятная охота. Я попробую навести справки. Ты, если хочешь, можешь звонить кому угодно прямо отсюда. Я тебе покажу, как включать скремблер и этот, как его здесь называют, анти-АОН.

…И телефонный аппарат у японца не из простецких. Зачем такой обычному инженеру? Или это фирма расщедрилась?

Назавтра, пока Сэйго был на работе, я, выполнив все меры предосторожности, набрал номер Панайотова. Тот меня сразу узнал и с ходу потребовал объяснений.

— Вы, как я понимаю, уволились из «Токиды-С». Так?

— Да.

— А почему не сообщили мне об этом?

— По-моему, я не обязан согласовывать свои действия с вашей организацией. Я на вас не работаю. Надеюсь, что свобода действий в плане выбора работы в нашей стране имеется?

— Перестаньте ерничать. Вы где находитесь?

— Я выехал из города, — соврал я.

— Послушайте меня внимательно. Будет для всех лучше, если вы немедленно вернетесь и убедительно попросите своего шефа вернуть вас на работу.

— Я не собираюсь больше иметь с «Токидой-С» никаких дел. И вообще, не собираюсь больше проживать в Новосибирске.