Пресс-хата для Жигана - Сергей Иванович Зверев

только голос не мог забыть. Задыхаясь, парень хрипел сквозь зубы:

— Держись, мент. Где наше не пропадало…

Этот хрип еще долго звучал в ушах собровца. А потом пришел черед новых командировок на войну. Поиски оказались безуспешными. Лихой контрактник как сквозь землю провалился. Постепенно воспоминания стали бледнее. Но — иногда во сне перед глазами возникала пылающая колонна, а в ушах звучали предсмертные крики товарищей, и кто-то, вытаскивая его из ночного кошмара, говорил:

— Не дрейфь, мент. Прорвемся…

Вечерело. Затянувшийся пикник утомил собровцев. Где-то в кустах попыхивал сигаретой Жираф. Он курил, спрятав по военной привычке сигарету в кулак. Так дымят солдаты и заключенные. Стараются не привлекать к себе внимания. Подошедший к Кудрявому рослый боец, прозванный в шутку Гномом, тихо сказал:

— Слышь, командир. Жираф там совсем мхом покрылся. Пусть к нам идет. Вместе веселее.

Раздраженный бессмысленным ожиданием, старлей заупрямился:

— Не барышня. На него одиночество положительно действует. Вернется, опять будет скрипеть, как несмазанное колесо.

Великан поправил ремень автомата и тяжело вздохнул:

— Придираешься, командир.

— Гном, хорош грузить. И так на душе тошно. Болтаемся тут как г… в проруби, — вяло огрызнулся старлей.

— Это точно. Зэчары в Москву попрут. В большом городе затеряться легче. Запрыгнут в какой-нибудь товарняк. Доедут до первой товарной станции — и ищи ветра в поле. А нас к ночи комары сожрут, — авторитетно заявил Гном, показывая расчесанную руку с пунцовым свежим укусом.

Кудрявый не сдержал улыбки. Уж слишком комичной выглядела жалоба гиганта. Старлей понимал, как тягостно для собровцев безделье, они привыкли к молниеносным операциям, стремительным броскам и рискованным акциям. Перекрывать собровцами глухие дороги все равно, что с волкодавами ходить на утиную охоту — понта много, а эффект нулевой. У каждого свое предназначение. Но кабинетное начальство распорядилось по-своему.

Хлопнув великана по плечу, старлей пошутил:

— Переходи на дешевые сигареты. Без фильтра. Комаров от их вони тошнит. А вообще, Гном, у тебя кровянки, что пива в бочке. На всех подмосковных кровососов хватит и еще останется.

Боец элитного спецподразделения милиции отреагировал на шутку старшего группы с детской непосредственностью. Он шмыгнул носом, опустил закатанный рукав и, аккуратно забычковав окурок о ствол сосны, уверенно заявил:

— Все-таки, командир, у нас дело через задницу делается. Что в Чечне что здесь. Одна бестолковка по жизни.

«Совсем мои пацаны скисли. Может, кислород по мозгам бьет. А может, как у меня дома, наезды достали. Жены рассчитывали прибарахлиться за боевые. И действительно, что за жизнь. Облом за обломом».

Мрачные мысли долго еще вились в голове у старшего лейтенанта Кудрявого.

Деревья жалобно заскрипели под внезапно налетевшим порывом ветра. От неприятного, режущего ухо звука старлей поежился. Потом выпрямился и посмотрел на дорогу. Реакция командира не осталась незамеченной. Вставший рядом Гном настороженно спросил:

— В чем дело?

— Кажись, тачка к нам катит, — прислушался старлей.

— Ничего не слышу.

Ветер усилился. Кроны деревьев заколыхались, как морские волны.

— Показалось, командир, — уверенно произнес боец.

Старший дозора отвернулся от дороги. В минуту опасности слух, зрение и даже обоняние обостряются. Это Кудрявый знал по личному опыту. Когда человек мается от безделья, в мозгу возникает то, что сейчас принято называть глюками. Кудрявый не любил этого слова из жаргона наркоманов. Но еще больше не любил ошибаться.

Поправив берет, он повернулся к подчиненному:

— Ладно, Гном. Жми за нашим лесным братом. Скажи Жирафу — пусть возвращается. Не хрен нам тут ловить. Запакуемся в «уазик» и будем кимарить.

Услышав это, великан приободрился, перехватил автомат с укороченным стволом и, широко улыбаясь, сказал:

— Толково придумал. Скоро дождь польет. А под шум дождя особенно сладко массу топить… Так я рванул за Жирафом?

Старлей машинально кивнул, но тут же жестом остановил бойца. Из кустарника, где находился в дозоре долговязый собровец, донесся звук, похожий на уханье филина. Это был условный сигнал, отработанный еще во время первой командировки на войну.

— Стой. Кажись, к нам гости, — полушепотом произнес старлей.

Охотничий азарт мгновенно передался гиганту, гном отпрянул к обочине и махнул рукой четвертому собровцу, сидящему под разлапистой сосной:

— Давай к нам. Гости пожаловали.

Тот, быстро поднявшись, присоединился к товарищам.

Вскоре из-за поворота показался джип. Машина уверенно двигалась по лесной дороге до тех пор, пока собровцы не вышли на свет. Заметив патруль, водитель стал притормаживать.

— Эге, а водила-то дерганый, — пробасил Гном.

— Тачка дорогая. А по лесу разные люди шныряют. Может, испугался, — предположил товарищ.

Старлей Кудрявый в беседе не участвовал. Он смотрел на приближающийся автомобиль, стараясь разглядеть за лобовым стеклом лицо водилы. Особых надежд собровец не питал. Во-первых, слишком близко до места аварии. Захвати беглецы машину — не стояли бы так долго на месте. Во-вторых, машина слишком заметная. Для поездки в Москву зэки выбрали бы что-нибудь попроще. Хотя всякое может случиться. Для изнывавших от скуки собровцев проверка, помимо исполнения служебных обязанностей, будет еще чем-то вроде развлечения.

— Крутой мужичок, — вздохнул Гном, сумевший с приличного расстояния определить марку машины. — На такой телеге по лесным кочкам рассекать… Башлей, наверное, выше головы, если тачку не жалеет.

— Джип для таких дорог и предназначен, — уточнил четвертый патрульный.

— Это на Западе. А у нас по полям и лесам на «козликах» и «Нивах» ездить удобней. Еще лучше на гусеничных тракторах, — не унимался Гном.

Командир поднял руку. Остальные мгновенно замолчали. В поведении водителя явно чувствовалась нервозность. Он оставался невидимым, но машина выдавала его с головой. Джип завихлял, словно пуганый пес.

— Похоже, парень пробовал развернуться. Не хочет с нами встречаться, — безошибочно определил старлей.

Бойцы как по команде закивали. Они привыкли доверять интуиции командира. Кудрявый редко ошибался. Может, дело выеденного яйца не стоит. Какой-нибудь «крутой» отдыхал с подругой на природе, выпил для кайфа, а теперь испугался, напоровшись на патруль. А может, все по пословице: на ловца и зверь бежит. Как бы то ни было, старлей к каждому заданию подходил ответственно. После нескольких командировок в Чечню он твердо усвоил, что расслабляться нельзя ни на секунду. В любом серьезном деле мелочей не существует.

Повернувшись к великану, он отрывисто приказал.

— Гном, давай к «уазику». Заведи и будь наготове. Если что, действуй без команды.

Гигант понимающе выдохнул:

— Есть, командир.

Достав из нагрудного кармана рацию, старлей вызвал лежавшего в дозоре долговязого:

— Жираф, оставайся на месте. Не высовывайся. Мне что-то гости не нравятся. В случае чего, знаешь, что делать.

Черная пластмассовая рация в руках у старлея забулькала ворчливым голосом дозорного:

— Понял. Буду действовать по обстоятельствам.

Старлей шагнул навстречу приближающейся машине. Пальцы сами сняли «калашников» с предохранителя. Правая рука по привычке