Данил Корецкий - Антикиллер-6. Справедливость точно не отмеришь

Ознакомительный фрагмент

Проводник дал Вулкану понюхать свой «ПМ», открыл все дверцы. Ищейка обнюхала задние сиденья, коврики, заглянула в багажник, но никакого интереса не проявила: оружия в машине не было, а запах смазки если и был, то успел выветриться.

Говорят, что самое быстрое в мире – дурные вести. Лис много раз убеждался в справедливости этой пословицы. И сейчас убедился тоже: к концу осмотра на смотровой площадке, на проспекте Стачки и на прилегающей улице скопилось с полсотни «люксовых» автомобилей: это родственники и друзья Тамаза съехались отдать ему последние почести. Они сигналили, требовали у полицейских немедленно назвать имя преступника и клялись отомстить убийце. А Лис и другие люди, которым предстояло раскрыть преступление, стали разъезжаться по рабочим местам.

Результаты вскрытия Лис получил на следующий день. Собственно, ничего нового по сравнению с тем, что удалось определить на месте происшествия, он не узнал. Действительно, два проникающих ранения грудной клетки, нанесённые сужающимся к концу орудием, длиной одиннадцать сантиметров. Оба ранения пришлись в сердце. Это подтверждало вывод эксперта – не каждый способен так ударить.

Кроме отпечатков хозяина, в машине было много других папиллярных узоров. Кому они принадлежали, судить было сложно. Их «пробивали» по картотеке, но, очевидно, те, что катались в этой машине, не попадались в поле зрения полиции, и их пальцы в криминалистических учетах отсутствовали.

Миледи Из дневника

«Сплошные ужасы.

«Ужос-ужос-ужос», как говорит Кошка.

У моего начались «критические дни». Ха-ха-ха. И чего-то неймется ему, как оборотню в полнолуние? Подозрительный такой стал. Придирается. Бесится. Чего бесится, непонятно. Может, узнал, что я с его бывшим компаньоном трахнулась, с Максимом. Теперь они разругались и врагами стали. Но мне-то что? Я ни с кем не ссорюсь…

Но предъяву он мне конкретную не выкатил, ходил по комнате зверем, молчал. О, вчера обратила внимание: у него походка волка! На полуцыпочках, пальцы поджаты, и весь такой напряженный. Только когтями по полу не стучит. Ну, чисто оборотень. Животное. И будто вынюхивает что-то все время. После ужина искал бумагу какую-то, плевую какую-то бумаженцию с телефонами или еще с чем-то. Всю квартиру перевернул! Стол, тумбочку выпотрошил. Потом за мой трельяж взялся, стал орать, что у меня всюду бардак, вещи валяются где попало и все такое. Мой нетбук на пол смахнул, скотина. Сказал, что случайно. Фиг там случайно. ДОСТАЛ!!!! Я тоже поорала, поорала, тоже что-то разбила, а потом обнаружила, что уже лежу на диване, а он мне куни делает, типа вину заглаживает. И поняла: все бесполезно. БЕСПОЛЕЗНА-А-А! Ну, блин, думаю, ладно, ладно. Я тебя пока потерплю, подою еще, а потом ты у меня за все поплатишься, – за нетбук мой, за нервы и за все остальное. Картина ясная, хватит, надо переходить к Абрикосу – он интеллигентный, обходительный, слова всякие мудреные знает, рисовал меня сколько раз… Одно непонятно с Абрикосом: то ли вымя у него тугое, то ли пустое – доится с трудом… Но если тугое – ничего, разработаем!

А этот утром сегодня ушел. Сразу позвонила Кошке. Договорились встретиться в «Антарктиде». У нее тоже непруха – Балон месяц не просыхает. Она ночью проснулась, видит – бродит по квартире с пистолетом, глаза закатил, одни белки сверкают. Она чуть не уписалась со страху, села на кровати, дышать боится. А Балон походил-походил и сел рядом. Она ему: «В чем дело?». А он: «Ящерицы бегают, ловлю. Желтые ящерицы, видишь?». И голос глухой, будто спит. Наверное, он и вправду спал.

Ужос-ужос.

Заказали по «Манхэттену». Сидим за столиком, снимаем стресс, мужиков обсуждаем. Коша говорит: Балон по два часа сидит в туалете, хоть сдохни. Кино смотрит на компьютере. Курит там, выпивает, у него там полочка специальная под водку-закуску. Иногда прямо там и засыпает. А еще по телефону со своими дружками-уё… трещит, строит их, командует. И все это сидя голой жопой на унитазе. А ей самой ни душ принять, ни подмыться, ничего. «Подождешь, не лопнешь!» – орет.

Я ей тогда рассказала про Босого прикол, как он свой коричневый болт на сервировочной тележке от самой ванной до дивана вез – чтобы не упал, значит. Да еще присыпал сверху петрушкой и повторял: «Все, что могу… Все, что могу…»

Кошка ржала-ржала, чуть под стол не свалилась. А потом удивленно так говорит, как будто только дошло: «Слушай, а как ты с ним трахаешься?! Ему же лет сто, наверное! И туберкулез у него… И бабы его не интересуют…» Ну, говорю, бабы бабам рознь. А платит хорошо, и в авторитете – везде его с почтением принимают. Так что, не завидуй!

С Босым в последнее время и в самом деле что-то происходит. Раньше он и дышал-то через раз, а сейчас расправился, глаза блестят, болт шевелится. Деньгами стал швыряться и вообще – силу лекарств почувствовал, жить хочет… Залезет, дергается, хрипит, но не слезает… Или наоборот – конец почувствовал, вот и отрывается напоследок…

Коша смотрит на меня так серьезно, спрашивает, сколько мне Босой заплатил. Я ей и рассказала, что мы в «кошелек» играли, ну это все знают: он скатывает купюры шариком и засовывает прямо туда: сколько поместится – все мое. Двенадцать стоевриков поместилось, в такие моменты я всегда жалею, что у меня киска маленькая.

– Это что, 1200 евро?! – она сразу в истерику. Говорит:

– Мне никогда таких башлей никто не отваливал! И в игры такие не предлагают, а у меня бы и две тысячи поместилось, и больше! Только Балон, скотина, сторублевки бы совал! Вот устроился на халяву: и то ему сделай, и это, а сам только по кабакам водит да вещи покупает, когда удается выпросить! И остальные больше ста баксов из кармана не достают…

Я ей: не бойся, жаба, я тебя к Босому подведу, денег у него немеряно, он ведь на общаке сидит. Изобрази ему пару оргазмов для виду, чтоб мужиком себя почувствовал, – озолотит. «А Балон если узнает?» – говорит она. А тебе что за дело? Пусть они между собой разбираются… И потом, Балон все равно с утра до утра лыка не вяжет. Вот пусть и дальше греет свой унитаз, жрет водку и кино смотрит. Правильно? Правильно. Да и убьют его скоро. В последнее время у них всё стрелки да перестрелки… Я уже и ездить с ними боюсь: если начнут из автомата палить, то разбираться не станут. Потому лучше на такси, или пусть машину присылают: в водилу никто стрелять не будет…

И тут я вижу: двое парней за соседним столиком на нас пялятся. Давно, наверное, пялятся. Незнакомые, не местного разлива. Я им улыбнулась, Кошку под столом ногой толкнула, она сразу все поняла, губы свои накачанные вытянула, вроде помаду освежает…

Поднялись, подходят. Началось: девушки, а как вас зовут, а почему такие грустные? Ну, и все такое. Мы с Кошкой вяло так отбрехиваемся, присматриваемся вполглаза. Один невысокий такой, ладный, светловолосый. Борисом назвался. Довольно ничего. Только уши у него некрасивые, как у хорька. Второй – Владик. Оба накачанные, холеные, наглые, уверенные в себе и при деньгах. Как раз в моем вкусе. Сорочки от Марчези, туфли тоже какие-то приличные, итальянские. Возможно, даже Гальяно. Не наши парни, не тиходонские. И духан от них хороший, дорогим парфюмом поливаются.

О, говорят, «Манхэттен» пьете. А «Секс на пляже» когда-нибудь пробовали? Кошка, дура, от смеха чуть под стол не упала. Пробовали, говорит, только песок в «пилотку» набивается! Учишь ее, учишь – все бесполезно! Надо же порядочную из себя строить, а не рассказывать сразу, куда тебе что набивается… Я всегда так и делаю.

– А что это еще за дрянь? – спрашиваю.

– А вы попробуйте, – говорят. – Вам понравится…

Заказали себе и нам, выпили. Я ничего не просекла, а Кошке и вправду понравилось. Или она просто окосела сразу. Говорю, вы что-то шибко во всяких коктелях разбираетесь. Наши пацаны, говорю, накатят белой холодной, им и хорошо, и больше ничего не надо. Они смеются: так мы ж не ваши пацаны, мы бизнесмены, из Москвы приехали, с важными людьми, они будут здесь свое дело открывать. А мы свое дело замутим…

– А что за дело? – опять влезла Кошка.

– Может, ресторан откроем, – говорит Борис. – А может, цех – водку разливать…

Переглянулись, усмехнулись. Ясно – бандюки заезжие. Бизнесмены – те точно знают, чего хотят. И понимают, что водку у нас есть кому разливать, залетные тут не нужны… Ну, мое дело маленькое: сижу, молчу.

Посидели, поболтали немного, стаканы быстро опустели. Коша сидит кривая, глаза как у течной кошки. Боря с Владиком заказали «Шампейн Тори», я о таком и не слышала даже. У бармена, конечно же, не оказалось клубничного ликера и какого-то, блин, японского «Мидори». И мы, конечно же, поехали к ним домой, к московским этим парням. Потому что у них все есть. Они снимают четырехкомнатную квартиру на Широком, там только что бассейна не хватает. На меня такая обстановка действует однозначно, особенно когда парни в «Гальяно», и сами точно знают, что хотят. Выпили этого «шампейна» для порядка, потом «дорожку» раскатали, потом потрахались – сначала один на один, потом поменялись, а потом все вместе.