Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич

— Если утюжком погладить, сам все и покажет, — хмыкнул другой — худой, с зачесанными набок жгуче-черными волосами.

Хотя они говорили тихо, сидящий в смежной комнате с образцами оргтехники Говоров через неплотно прикрытую дверь расслышал каждое слово. И потом слышал, как Григорий Натанович вышел из кабинета и сказал:

— Держите, можете не пересчитывать.

А гости ответили:

— Конечно, Натанчик, ты всегда точен, как швейцарские часы!

Вывод был прост и ясен: значит, хозяин держит в сейфе «черную» наличку! Впрочем, Говорова это не интересовало. А вот ипподромные программки заинтересовали. И он принялся внимательно их изучать, обращая внимание на карандашные и чернильные галочки. Как он понял, карандашом отмечалась лошадь, на которую делалась ставка, а чернилами — та, которая выиграла забег в действительности. Надо сказать, что почти всегда эти метки совпадали. Значит, Григорий Натанович знал толк в лошадях!

Кстати, на скачках можно разбогатеть! Говоров никогда не был на ипподроме, хотя слышал много историй о крупных шальных выигрышах. Вообще, говорят, что новичкам везет, неважно — на бегах, в казино или на игровых автоматах. Но и страшных историй о проигранных зарплатах, машинах, квартирах и даже женах тоже бродило немало. К тому же отец был ярым противником азартных игр. «Запомни, — говорил он. — Раз выиграешь, два, три, но в конце концов все равно проиграешь!»

Отец всегда все говорил правильно. Но сейчас дополнительный доход ой как нужен!

«Да ладно, — Андрей начал то ли успокаивать, то ли уговаривать сам себя. — Я же без фанатизма играть буду, по маленькой… Проигрывать-то, собственно, нечего. И выиграть мне бы мелочь, на цветы да кофе с ликёром. Можно осторожненько попробовать…»

Только как научиться ставить на тех лошадей, которые первыми придут к финишу? Как реально действует ипподромный механизм, какие тут хитрости, какие подводные камни? У него нет ни одного знакомого со столь специфическими познаниями…

Григорий Натанович, конечно, мог бы проконсультировать, но это если бы они были друзьями. А если охранник придет к нему с глупыми вопросами, то, скорей всего, лишится места: никто не любит азартных подчиненных!

Но, в конце концов, говорят же: новичкам везет! Так почему не попробовать?

— В скачке номер шесть на финише первым был номер семь, Пчелка, под жокеем Спицыным! — объявил репродуктор, и по ипподрому прокатилась волна эмоций: крики радости и вздохи разочарования.

В воздух тут и там никчемными веерами взлетели проигрышные билеты. Говоров аккуратно бросил свои в урну.

— У меня, б…ь, верная наколка была, просто это Спица что-то замутил, б…ь, — растягивая слова, возмущался высокий худой парень с острым носом и побитыми оспой щеками. На нем была турецкая кожаная куртка, явно с чужого плеча. — Он же Пчелку держал на повороте, видали?

— Да ничего он не держал, Жердь! — через губу бросил один из его спутников с фигурой отставного борца и сплющенными ушами. — Эта твоя Пчела сама еле плелась! Зря ты сказал на нее ставить…

— Глохни! — брызнул слюной остроносый. — Как «еле плелась»?! Она вначале с отрывом шла, а он натягивал поводья…

По развязным манерам, лексикону и татуировкам на пальцах Говоров понял, что он блатной. И четверо его корешей — тоже блатные. На скачках собиралась разношерстная публика. Всевозможные начальники проходили в директорскую ложу, где имелись свои кассы, а разносчики из ресторана носили заказы прямо на места. Уважаемые люди рангом пониже занимали платные места на верхней, отгороженной части трибун. Все остальные сидели внизу, на заплеванных скамейках, а те, кому сидячих мест не досталось, толклись левей трибун, там, где на чадящих мангалах жарили жирные свиные шашлыки и продавали жидкое, цвета кошачьей мочи пиво. Здесь следовало опасаться карманников, а обладателю крупного выигрыша могли в наглую упереть в бок нож и отобрать все до копейки. Вначале Говоров опасался наткнуться на директора «Органайзера», но потом понял: вряд ли Натаныч будет толкаться среди обычного люда, скорее всего, сидит в закрытой директорской ложе, среди таких же, как он сам. Они находятся на разных уровнях жизни и потому никогда не встретятся.

Дул холодный ветер, посетители ежились, Андрей застегнул молнию куртки под самое горло. Сегодня была последняя скачка — закрытие сезона. Если не выиграть сейчас, придется ждать весны… Заглядывая в программку, Говоров прошел в кассовый зал — сердце ипподрома, которое засасывало человеческие потоки, перекручивало их и выбрасывало обратно. Здесь бурлила жизнь: счастливцы получали выигрыш в окошке выдачи и тут же делали ставки, неудачники заглядывали им через плечо, надеясь разглядеть в программке «верные метки». Говоров задумчиво рассматривал свою программку. Номер один — Тайфун, жокей Ивлев… Номер два — Колосок, жокей Гонов… Номер три — Передовик, жокей Спицын…

Ни фамилии жокеев, ни клички лошадей ему ничего не говорили. Хотя нет — Спицына блатной считает мошенником… А может, это и не так… Но на кого ставить?

— Слышь, брат, метку дать?

Сбоку к нему притерся неказистого вида мужичок в потертом пальто и маленькой кепочке, сдвинутой на затылок. От него исходил густой запах спиртного.

— Верная метка… У меня кореш на конюшне работает… Серега я… Спроси кого хошь…

— А чего сам не ставишь?

— «Капусты» нет! Пустой я. А похмелиться надо. Я тебе метку, а ты мне — на бутылку!

Говоров задумался. Странное предложение! Хотя, может, тут это дело обычное…

— Хорошо, — наконец кивнул он. — Только бутылка будет потом. Когда выиграю…

— А не обманешь? — засомневался неказистый.

Говоров вскинулся:

— Я вообще никого не обманываю!

— Да? А как же ты живешь? — удивился неожиданный помощник. Но тут же махнул рукой. — Ладно, рожа у тебя лоховская, честная, поверю… Да и ходить за тобой буду — не убежишь! — Он понизил голос: — Играй двойной ординар. С третьего номера на пятый — Богатыря…

Говоров оторопел.

— Что это значит?

— Тю, ты совсем зеленый?

— Сегодня первый раз.

Мужичок оживился:

— Так новичкам везет! Двойной — значит на два забега сразу. Ставишь на Передовика в седьмой скачке и на Ласточку в восьмой. Если они выиграют — выдача будет большая. Так что возьми сразу билетов десять!

Андрей купил пять. Через несколько минут ударил стартовый колокол, и девять лошадей сорвались с места на противоположной стороне скаковой дорожки. На таком расстоянии номеров не разберешь, Говоров ориентировался на оранжевый камзол жокея. Яркое пятнышко сразу вырвалось вперед и уверенно увеличивало дистанцию.

— Лидирует номер три, Передовик, — громко донеслось из динамиков.

— Спица, молодец, давай, жми! — орал Серега.

Скачка приближалась. Зрители вскочили, каждый громко кричал имя своего фаворита.

— Колос, давай!

— Гон, гони!

— Пере-до-вик! Пере-до-вик!

Третий номер с отрывом на три корпуса пришел первым. Говоров перевел дух.

— Ну, видишь? — Серега толкнул его острым локтем в бок. И тут же насупился. — Правда, его все играли…

— А это плохо?

— А ты как думаешь? Много играют, значит, выдача будет маленькой! Но нас это не касается. Потому что Богатыря мало кто играл. Так что в двойном будет большой выигрыш!

— Ну, хорошо, — успокоился Говоров. Он убедился, что Серега владеет ситуацией, и был уверен, что в следующей скачке его ждет удача.

— Это опять Спица намутил! Я ему башку отшибу! — услышал он знакомый блатной говорок. Совсем рядом Жердь бросил в воздух целую пачку билетов. Его спутники мрачно усмехались.

— Знаешь, кто это? — спросил Андрей.

Серега кивнул.

— Конечно! Худой — Жердь, а тот здоровый — Урал. Они из Бескозыркиной кодлы.

— Какой Бескозыркиной?

Серега глянул удивленно, сплюнул:

— Чё, Бескозырку не знаешь? Это авторитетный вор, «законник». А Жердь — его кореш.

— Так он и правда может жокею по голове настучать?