Бой с невидимкой - Александр Александрович Тамоников

там, наверное, по-русски, – сказал Сирко. – А я по-русски не умею…

– А твой кум тебе переведет, если что! – сказал Тарас. – Он-то понимает русский язык. Ну так что? Отопрешь ворота или, может, нам перебраться через плетень? Это для нас пустячное дело.

Хозяин ничего на это не сказал и отпер ворота.

– Вот так-то лучше, – проговорил Тарас. – Культурнее. Кто, помимо тебя, есть в доме?

– Я и есть, – ответил Явтух Сирко. – Еще моя старуха. Еще две незамужние дочери.

– И все? – уточнил Тарас.

– А нам больше никого и не надо, – ответил Явтух Сирко. – И вас тоже нам не надо. Ходят тут незнамо кто и непонятно для чего.

– Что ж ты такой злой, дядя! – укоризненно произнес Тарас. – Это мы-то незнамо кто? Это они, которые на болотах, незнамо кто! А мы вот они, все на виду. Так, говоришь, мы никого, окромя твоей жинки и двух красавиц-дочек, в хате не найдем? И в клуне не найдем, и в хлеву, и на горище? Даже если очень-очень поищем?

– Никого, – односложно ответил Явтух Сирко.

– Ты сказал, мы все услышали, – констатировал Тарас. – Нет – значит нет. Да ведь только если мы кого-нибудь найдем, то совсем другой разговор с тобой будет, дяденька! И, как ты догадываешься, не в этом месте. Потому что одно дело, если ты нам поможешь добровольно, и совсем другое дело, если ты проявишь злостное упорство. В первом случае ты нам друг. Во втором случае ты нам враг. Ну так как?

– К тому же, ты призадумайся, – добавил Марко. – Не зря же мы пришли именно к тебе, а не еще к кому-то! Значит, была у нас причина прийти именно к тебе. Вот ты о чем подумай.

– А заодно подумай о двух своих дочерях и жене, – вступил в разговор Мартын. – На кого ты их оставишь? Что с ними будет?

– Да и хозяйство твое все пойдет прахом, – вздохнул Марко. – Сами бабы не справятся, а помочь некому. Кто, скажем, возьмет замуж твоих дочек, если ты – того?.. Не возьмут. Побоятся. Вот и подумай.

– Уж если, кум, взял ты грех на душу, так и признайся, – неожиданно вмешался в разговор милиционер. – Тут ведь дело такое…

Какое-то время Явтух Сирко упорно молчал, лишь лицо его судорожно кривилось. Затем он глянул на Марко и сказал глухим голосом:

– А ты сам как бы поступил на моем месте? Пришли ночью, сказали – спрячь. И ухаживайте за ним, пока мы не придем и не заберем его. Кормите, лечите… И что было бы со мной, если бы я не согласился? С моей старухой, с дочками? А ведь они так и сказали: смотри, говорят, у тебя дочки… Ну и что бы ты стал делать, будь на моем месте?

– Не знаю, – честно ответил Марко.

– Вот видишь, ты не знаешь, – вздохнул Явтух Сирко. – А мне пришлось выбирать. Хотя и выбора-то у меня никакого не было.

– Где он? – спросил Марко.

– В клуне, – ответил хозяин. – Там у меня что-то вроде летней хаты. Тепло, не дует и не капает… Там он и лежит.

– Что, тяжело ранен? – спросил Марко.

– Сдается, что двумя пулями, – ответил Сирко. – Одна – навылет, а другая – осталась в теле.

– Он в памяти?

– Когда как.

– Оружие при нем имеется?

– Да, револьвер. Или пистолет – я в этом не разбираюсь. Под подушкой.

– Когда за ним обещали прийти?

– Они не сказали, – пожал плечами Сирко. – Сказали только, что придут.

– Тех, которые его принесли, сколько было?

– В дом заходили двое. Может, еще кто-то оставался во дворе… Я не видел. Было темно.

– Тех двоих ты знаешь?

– Одного, – помедлив, ответил Явтух Сирко.

– Кто такой?

– Наш, здешний. Зовут Стась, а фамилия – Швайко. Страшный человек. Душегуб. Еще до войны – то в тюрьму, то из тюрьмы. А затем пропал. Не было о нем слышно ничего всю войну. Думали, убили его наконец-то. А вот нет, не убили… Как кончилась война, так он и объявился. Бандитствует. То на одном хуторе появится, то на другом, то в селе…

– А откуда ты это знаешь?

– То, что он появляется на хуторах и в селе? Так ведь люди говорят… Это вам они ничего не говорят, а промеж себя ведется разговор. Вот и ко мне ночью пришел… Страшный человек. Главное, все время улыбается…

– Как так – все время улыбается? Что, такой веселый?

– Лицо у него такое… И не хочет, вроде бы, улыбаться, а все равно будто улыбается. И улыбка такая добрая, детская…

Помолчали. Умолк Явтух Сирко, молчал Марко, молчали и остальные.

– Вот что! – произнес наконец Марко. – В клуню сразу не пойдем. Будем искать в других местах – с шумом, грохотом, криками, матюками… Пусть все другие думают, что Явтух ничего нам не сказал и мы за это на него рассердились. Ты уж, Явтух, извини за то, что мы наведем в твоем хозяйстве беспорядок… Так надо.

– Ничего, дочки потом приберут, – махнул рукой Явтух. – Не это главное…

– Тогда – начинаем, – скомандовал Марко. – С грохотом и криками. Ну а потом, – он глянул на Мартына и Тараса, – вы вдвоем как бы ненароком заглянете в клуню. А дальше вас и учить не надо. Только помните о том, что у него оружие. И его обязательно надо взять живым.

Тарас сделал успокаивающий жест рукой, улыбнулся и сказал:

– Все будет в порядке. Возьмем тепленького и красивенького! Не впервой! А теперь слушайте сольный номер моего концерта! – прокричал он. – Ну-ка, хозяин, кого ты здесь прячешь? И почему не сознаешься? А вот сейчас мы поищем!

И он с грохотом ударил по стене железным чаном. Закричали и загрохотали, кто чем ни попадя, и все остальные. На шум из дома выбежала жена Явтуха, а за нею и обе его дочери. Жена, как и положено, тотчас же заголосила.

– Цыть! – прикрикнул на нее муж.

– Ничего, пускай голосит! – сказал Тарас. – Так даже лучше! Правдоподобнее! В любом концерте главное – реализм!

Вслед за матерью заголосили и дочери. Шум, доносившийся со двора Сирко, был настолько громким, что ко двору начали подбегать люди: уж не случилось ли что-нибудь у соседей, уж не умер ли кто-нибудь из них? Но, увидев людей в милицейской форме, народ тотчас же уходил. Дело было понятно – к Сиркам пришла советская власть и что-то ищет. Ну а что именно она ищет, это уж ей, власти, виднее. А нам, народу, лучше держаться в стороне.

Пошумев и погремев, Тарас и Мартын переглянулись, отдали автоматы Марку, вытащили из-за пояса пистолеты и приблизились к клуне. В саму клуню они сразу не пошли – надо было