Код войны - Сергей Иванович Зверев

всего, — согласился Карпенко. — И эта пауза нам на руку. Пока они договариваются и решают, нам нужно действовать. Завтра пойдем на ту сторону, — посмотрел он на Славянина, и тот понимающе кивнул. — Со мной пойдут Хохмач и Радист, а ты возьмешь с собой Лютого. Чуть позже определимся с задачами. Чиж и IDA остаются в городе и следят за передвижениями и перепиской церэушников и Велингтона. Пока они не в курсе, что за ними следят, а значит, наверняка будут использовать «Твиттер» для обмена информацией со своим начальством.

— А может, нам с Радистом в женщин переодеться и на автобусе до этой самой базы сгонять? — предложил Хохмач. — А что я такого сказал? — спросил он невинным голосом, после того как Кречет буквально испепелил его взглядом.

— Ты на себя когда в последний раз в зеркало смотрел? — со смехом поинтересовался Радист. — Рожа небритая, нос облуплен, брови как у Бармалея. Тебе, дамочка, в цирке выступать в качестве бородатой женщины, а не в разведку ходить в женском одеянии.

Все остальные с Радистом согласились, и Хохмач, обидевшись, насупился.

— Идея неплохая, учитывая, что турки на КПП пропускают в обе стороны только стариков, женщин и подростков. Но никаб или паранджу, полностью закрывающие лица, тут не носят, и скрыть лицо, притворившись женщиной из захолустного селения, не удастся. Да и у тех, кто пересекает хоть и формальную, но границу, наверняка какие-то документы имеются. Так что мы с вами лучше уж переберемся привычным для нас методом — нелегально и незаметно, — высказался Карпенко.

Кречет достал из рюкзака карту и обозначил маршруты для своей и Славянина группы.

— На рожон не лезем, с местными бесед пока не ведем, — добавил он. — В нашу задачу завтра входит только сбор информации о военной базе. Присмотримся, определимся с ориентирами на местности, отметим точные координаты, удобные пути для подхода и отхода после выполнения намеченной цели.

— А какая у нас вообще цель? — поинтересовался Лютый. — Нет, я понимаю, что нам нужен танк и программа, с которой он связан. Но ведь мы пока еще вообще ничего не планировали.

— Правильно. Не планировали и не будем пока планировать, — заметил Кречет. — Вот проведем пару разведок на местности, определимся с передвижениями членов экспертной комиссии, узнаем об их планах на ближайшее будущее, тогда и будем решать, что нам делать дальше. Не торопи события, Лютый. Терпение и умение выжидать подходящий момент — одно из главных качеств спецназовца, работающего в разведке. И тебе это непреложное правило известно.

— Известно, просто я подумал, что у тебя, как у командира, уже есть какой-то план. А потому и всем нам его нужно бы знать.

— План разрабатывается уже после того, как будут известны все необходимые данные, — нравоучительным тоном высказался Славянин. — А нам сейчас толком пока вообще ничего не известно. Так, одни лишь предположения.

— Понял, — сдался Олег и виновато улыбнулся.

— Ну раз понял, то всем спать, — закончил собрание Кречет. — Даю три часа, чтобы выспаться, а потом подъем. Это касается только тех, кто идет на ту сторону. Сотников и Веселов могут еще поспать.

— Да я тоже привычный мало спать, — пробовал возразить Чиж, но Карпенко его прервал:

— Твоя задача, Чиж, не соревноваться в недосыпе с моими бойцами, а сосредоточится на своей задаче — добыть нужную для выполнения задания информацию из интернет-источников. Твои подопечные ночью спят, так что всему свое время. Приказ понял?

— Так точно, — ответил Антон и шутливо приложил руку к воображаемому козырьку.

— К пустой голове руку не прикладывают, — поддал ему легкого подзатыльника Хохмач.

Но Антон на такое к нему обращение не обиделся. Он за эти несколько дней успел сдружиться и с Андреем, и с остальными ребятами из отряда Кречета и знал, что все их шутки не злы и безобидны.

Глава 12

Ливия, военная база Харпут в Сахаре

На следующий день после попойки с турецкими офицерами Хендерсон проснулся поздно. В палатке от стоявшей в ней духоты и запаха спиртных паров было душно и зловонно. С трудом разлепив опухшие глаза, Хендерсон несколько секунд соображал, где он находится и отчего ему так паршиво. Потом вспомнил и резко вскочил. Все вокруг него закружилось, и он снова уселся на кровати, огляделся и, увидав у своих ног пустую емкость из-под спирта, вспомнил о пьянке. Не ощутив на запястье привычной тяжести наручников и чемоданчика, он в панике огляделся. Чемоданчик стоял возле столика, на котором лежали остатки нехитрой закуски, принесенной офицерами, и стояла чашка с косточками от фиников.

— Черт бы побрал этих турок! — воскликнул он, кинувшись к чемоданчику и проверяя его замки. — Черт бы побрал меня за то, что я согласился с ними пить!

Чемоданчик был закрыт, следов попытки взлома на нем не было. Да и не смогли бы турки, даже если бы и хотели, его открыть. Без специального ключа-шифра, а вернее, кодового слова чемоданчик можно было открыть, разве что взорвав его. Но смысла в этом было бы мало. Хендерсон немного успокоился, попытался сосредоточиться и вспомнить весь вчерашний вечер с того самого момента, как в палатку вошли турки.

— Как они себя назвали? Кажется, офицер Бабур и офицер…

Как звали второго гостя, Хендерсон так и не вспомнил. Зато постепенно к нему приходили другие воспоминания, а вернее, отрывки из разговоров, которые велись вчера во время так называемого знакомства. И эти воспоминания ввергли Хендерсона в уныние. Хотя Люк и не помнил, чтобы он что-то рассказывал туркам о «Хамелеоне», а вернее, о своей программе, которую будут испытывать в этой пустыне, зато он помнил, какие вопросы задавали ему любопытные офицеры по поводу «Абрамса».

В горле Хендерсона так пересохло, что он с трудом смог вздохнуть. Все воспоминания внезапно отошли на задний план, уступив желанию сиюминутно напиться воды, чтобы утолить мучительную жажду. На столе стояла бутылка с водой, которую принес накануне Джунаид. На дне еще плескалось ее небольшое количество, и Хендерсон влил воду в свое пересохшее горло. Вода была теплой и противной. Ее было мало, поэтому вместо облегчения программист почувствовал еще большую жажду и злость. Злость на самого себя.

— Вот дурак! Идиот! — стал он ругать самого себя.

Он попытался встать и снова, обессиленный, сел. Опять его мысли невольно вернулись к вчерашнему вечеру, и внезапно он вспомнил все. Вспомнил и то, как настойчивы были офицеры, расспрашивая его о танке, и то, как он говорил им, что будет проводиться испытание, с какой максимальной скоростью машина может передвигаться, а кроме того, говорил о новой системе защиты