Схватка вслепую - Александр Александрович Тамоников

— Ну, теперь выкладывай в подробностях, что имеется у тебя, — сказал резидент.

Мансур молча полез в карман и достал оттуда исписанный лист бумаги. Это была подписка о негласном сотрудничестве, полученная от Тарбуши. Резидент внимательно с ней ознакомился и передал бумагу помощникам — чтобы ознакомились и они.

— Долго брыкался этот Тарбуша? — спросил первый помощник.

— Не очень, — ответил Мансур. — Такие долго не сопротивляются. Если они понимают, что им грозит настоящая, а не выдуманная опасность, то они всегда соглашаются. Что бы им ни предложили для сохранения их жизни, все равно согласятся. Вот и Тарбуша согласился тоже… Ради сохранения своей жизни и того золота, которое он украл у Кассаба. Ну или у Кудратуллы — какая разница?

— И что было дальше? — нетерпеливо спросил второй помощник. — Конкретный разговор — состоялся? Результаты — имеются?

— Имеются. — Мансур устало потер ладонью лицо и вытащил из кармана еще одну исписанную бумагу — точнее сказать, блокнот с записями. — Вот здесь имена приближенных Кассаба. Десять человек. Места, где их можно найти, некоторые их привычки и слабости — все тоже здесь. Тарбуша мне диктовал, а я записывал, чтобы не забыть.

Резидент взял блокнот и бегло взглянул на записи. Основательно с ними знакомиться он не стал. Во-первых, на это необходимо было немало времени, а во‑вторых, знакомиться, по большому счету, с этими ценными записями должны были другие люди. Те самые, которые будут выполнять главный, третий пункт плана.

— Как, по-твоему, Тарбуша ничего не приврал? — спросил резидент у Мансура. — А то мало ли…

— Думаю, он рассказал правду, — ответил Мансур. — Ради сохранения собственной жизни лучше говорить правду. Потому что если он соврал, то очень скоро мы об этом узнаем. А если узнаем, то тут-то его жизнь и закончится. Он это прекрасно понимает. Тарбуша — человек неглупый и практичный. Так что в этом случае ему можно поверить.

— Хорошо, если оно так и есть, — задумчиво произнес резидент. — Что ж, тогда приступаем к третьему пункту нашего плана. — Он посмотрел разом на всех своих помощников и сказал: — Приступайте немедленно, время не ждет. Вы знаете, что нужно делать. О результатах — докладывайте мне немедленно.

Помощники вышли, резидент и Мансур остались одни.

— Спасибо тебе, — сказал резидент. — Здорово ты нам помог.

Мансур ничего не ответил, лишь махнул рукой: не за что, дескать, благодарить, дело-то общее.

— Ступай и выспись, — улыбнулся резидент. — А то ведь прямо с ног валишься.

— Это да, — согласился Мансур. — Уже и не помню, когда спал. — Он встал, сделал несколько шагов к двери, но вдруг остановился и спросил: — А что дальше?

— А дальше мы будем выполнять третий пункт плана, о чем я уже говорил, — ответил резидент.

— А мне что делать? — спросил Мансур.

— Ну, об этом не беспокойся, — усмехнулся резидент. — Найдется что делать и тебе, и твоим помощникам. Этот наш третий пункт — самый главный, а потому — самый хлопотный. Всем придется потрудиться!

* * *

Без отпуска и отдыха не может обойтись ни один человек. А потому отдыхать, хотя бы иногда, приходится всем. В том числе и воинам-спецназовцам. Чем группа подполковника Вячеслава Богданова в данный момент и занималась. Ради такого случая начальство выделило пятерым спецназовцам отдельный корпус в санатории. Впрочем, не весь корпус целиком, а лишь небольшое его крыло с отдельным входом. Для семерых людей таких апартаментов было вполне достаточно. Даже с излишком.

Целую неделю сам подполковник Богданов, а также его подчиненные — майор Александр Дубко, капитан Николай Дорохин, капитан Алексей Лепилин, старший лейтенант Сергей Бессонов — блаженствовали. Тепло, покойно, сытно, никаких тебе тревог и волнений, не надо принимать никаких решений, с кем-то сражаться, кого-то догонять, уходить от чьей-то погони… Никакой на тебе амуниции — лишь легкие спортивные костюмы. Кроме того, в любой момент можно дозвониться по телефону до своих родных и близких, да и сами они звонят тебе каждый день. Изрядно подзабытая роскошь для спецназовца КГБ — и звонки родным, и блаженное состояние покоя, и мирное небо, и белые облачка на небе, и негромкая, приятная музыка, звучащая где-то поблизости! Живи и радуйся, будто и волнений никаких не осталось в мире!

Повторимся — так продолжалось целую неделю. А потом спецназовцев стало одолевать смутное беспокойство. Шутка ли — блаженствовать семь дней кряду! Тоскливое это, оказывается, дело — санаторный отдых. Каждый последующий день похож на предыдущий — от этого может испортиться настроение даже у самого терпеливого и кроткого человека. А никто из спецназовцев не был ни особо терпеливым, ни кротким. Все они были людьми действия, и любое бездействие, особенно длительное, выводило их из себя.

Первым стал проявлять бунтарские наклонности самый импульсивный из команды — капитан Алексей Лепилин.

— Что это за жизнь? — ворчал он. — Никакой тебе осмысленности! Каждый день одно и то же! Время будто остановилось! Гляньте — я уже начал толстеть! Точно вам говорю! Посмотрите на меня внимательно, если не верите моим словам! Этак и вправду можно заболеть какой-нибудь загадочной болезнью! И что тогда? А тогда — прощай, моя прежняя веселая жизнь, прощайте, все мои подвиги, прощай, весь смысл моего бытия! Во как! И что, спрашивается, делать? Чем скрасить горечь моего нынешнего существования? Подскажите мне! Помогите своему боевому товарищу!

— Заведи роман с какой-нибудь медсестрой, — ухмыльнулся Александр Дубко. — Здесь их — просто-таки на выбор, и все — одна краше другой. Ты человек бессемейный, тебе это позволительно и даже полезно.

— В твоих словах, конечно, присутствует некоторый смысл, — с нарочитым пафосом изрек Алексей. — Роман с медсестрой — это дело такое… Да ведь только это все равно не то, о чем тоскует моя душа. А, да не поймете вы меня и моих тонких душевных порывов! Прозаичные вы люди, вот что я вам скажу!

— А ты отнесись к своему пребыванию в санатории с других позиций, — посоветовал Богданов.

— Это с каких же? — недоверчиво спросил Лепилин. — Неужели и впрямь есть такие позиции?

— Конечно, — убежденно произнес Богданов. — Считай свое пребывание в санатории не пустой тратой времени, а накоплением сил для грядущих подвигов, к которым ты так стремишься. И физических сил, и моральных, и всяких иных прочих. Вот тогда в твоей жизни появится смысл. И толстеть ты тоже перестанешь.

— Вот именно, — поддержал своего командира Николай Дорохин. — Какому-нибудь трактору и то иногда нужен отдых. А мы с тобой все-таки не трактора.

— И все равно, — не соглашался с такими доводами еще один бунтарь — Сергей Бессонов. — Есть в нашем нынешнем легкомысленном образе что-то такое