Последняя капля - Александр Сергеевич Конторович

К тому же, у него имелся повод для плохого настроения!

Бывший подчинённый — Кресс, прислал вчера оскорбительно-язвительное письмо, где недвусмысленно намекнул на некоторые, хорошо ему известные, моменты. Которые неизбежно станут достоянием продажных писак, буде хоть кто-нибудь рискнет повторить фокус с налётом на его квартиру. О последствиях он не распространялся — это и так было понятно.

«Не стоит за мной гоняться — это может выйти вам боком!»

И ведь, совершенно по-русски выразился, стервец!

И как теперь прикажете обо всём этом докладывать шефу?

Хорошо ему — в посольство никто не наведается, даже и у Кресса не хватит на это наглости. А в городе старик не появляется — нет необходимости. Поднимет трубку — и к нему кто угодно, за исключением, может быть, местных министров, с поклоном прибежит! И будет считать это за честь! Оказанную персонально ему!

Но докладывать надо… нет гарантии, что письмо пошло только по одному адресу.

Крепкий кофе слегка взбодрил и несколько поднял настроение. Опрокинуть ещё и стаканчик виски?

Хм… а почему бы и нет?

Нажата кнопка на селекторе.

— Джеффри, запускайте этих… ну… которые пришли.

— Да, шеф!

Енев поднял голову от бумаг, когда возня и стук кресел, наконец, прекратились.

М-м-да… и с кем только не приходиться работать!

Персонажи — один другого краше! Живописно одетые, в наколках. Словно на карнавал собрались! Хоть сейчас их… в зоопарк, дабы публика повеселилась. И ведь было же такое не так-то уж и давно…

— Всё? Все устроились? Тогда — слушайте меня!

— Нэ розумием по-москальски…

Что⁈

Димитр аж поперхнулся!

В конце-то концов — и эти деятели, и тот русский — они все из одной страны! По возрасту старший из посетителей ему, если и уступал, то совсем немного. Они выросли в одно и то же время, может, даже и ходили в одни и те же школы…

И — нате вам!

«Нэ розумием!»

А на каком, черт тебя дери, языке ты тогда разговаривал? Когда был сопливым мальчишкой?

Ему ещё одолжение делают, говорят на понятном ему языке — а он ещё и… как это по-русски… а, выкобенивается! Что это такое, по правде говоря, и сам-то Димитр толком не знал. Но что-то, явно, не очень хорошее…

— Так… — медленно закипал Енев. — Понятно…

Палец нажал кнопку селектора.

— Джеффри! — Димитр специально сейчас говорил по-русски, чтобы его хорошо могли слышать его «гости». Секретарь поймёт — он знает четыре языка.

— Да, шеф!

— У этих… ну, что сейчас у меня сидят, въездные визы — аннулировать! Выслать к чертям собачьим из страны! Всех — с семьями, если они есть, и со всеми родственниками! Пожизненный запрет на въезд в ЕС!

— Принято, шеф.

— Но, сэр! — вскочил с места тот самый, что «нэ розумию».

— Молчать!

И громила послушно опустился на место.

— Это вы поняли, так? Отвечать!

— Да, сэр…

— А какого же тогда чёрта, вы мне тут комедию устраиваете⁈ Нэ розу… тьфу, язык сломать можно!

— Прошу меня простить, сэр!

— Значит так — сразу внесём ясность! — Енев поудобнее устроился в кресле — началась хорошо знакомая работа. — Вы — наёмники! Нанятые мною для выполнения конкретной задачи! Это понятно?

— Да, сэр! — на морде громилы было написано искреннее раскаяние. Вот, и здоров же мужик врать! Ему бы, с такими талантами, в театре играть!

— Вы выполняете свою работу — я её оплачиваю. И на каком бы языке я не отдал вам приказание — оно должно быть исполнено! В срок — и полностью. Не понимаете по-русски? Прекрасно, сербскохорватский или суахили устроят вас больше? Так понятнее будет?

— Лучше по-моск… по-русски.

— Всё — закрыли вопрос!

Снова нажата кнопка селектора.

— Джеффри, по визам и прочему — пока, стоп! Останови процесс депортации родственников.

— Принято, шеф!

Уже на пороге останавливаюсь и окидываю взглядом хорошо знакомую комнату. Как много времени мы тут провели вдвоём! Сколько было здесь всего — радости и небольших разочарований…

А на шкафу так и остался лежать недорасшитый гобелен — Мария занимается ещё и этим. Художник!

Помниться мне, она обещала его отдать в детский приют — у нас тут, в городе, и такой, оказывается, есть! Были мы там с ней…

Вернусь ли я ещё сюда хоть когда-нибудь?

Не факт.

Но всё необходимое для того, чтобы тут «случайно» что-то не загорелось бы — я сделал. Да и вообще… лучше сюда чужим людям не заглядывать — могут пожалеть!

Машина уже стояла у калитки, в бюро проката я позвонил ещё вчера. Рассчитываюсь с водителем, забрасываю сумку на заднее сиденье — поехали!

— Всё тута? — Тарас Миколайчук обвёл глазами комнату.

Вроде бы все… никто никуда не свалил…

— Слухайте сюда! — он бросил на стол пачку фотографий, которые ему предоставил заказчик. — То наш клиент! И его дружина!

Фотоснимки разошлись по рукам, в комнате возник неясный гул — в основном, обсуждали внешность жены клиента. И было что обсуждать — снимки сделаны на совесть, её там подали очень даже качественно. На мужика же глянули мельком — обычная морда, ничего особенного…

— Она живёт тут, в городе. Какой-то там центр… укрывище для пострадавших жинок… не суть! Туда не суёмся, нэ трэба! Мужик её и сам оттуда заберёт.

— Пешком придёт? — задали вопрос из толпы.

— Ни, машина у него е…

Новое фото — темно-серый седан с местными номерами.

— Прокатная тачка. На ней будет.

— Ясно…

— Задачка такая! Не мешаем ему, пущай свою жинку сам оттуда и выводит. Смотрим издаля, ведём — и за городом аккуратно принимаем! Тачку не портить! С битыми стеклами и дырами от пуль в дверях за неё мало дадут. Усё ясно?

— Гасим обоих?

— Так. С жинкой — чтобы, без баловни! Гасим — значит, гасим! Быстро и аккуратно — как в аптеке! Трупы закопать, следы подчистить! Кому чого не ясно?

Вопросов не последовало — обычная задача, чай не в первый раз…

Радиопереговоры.

— Шеф, тачку вижу!

— Хто в ней?

— А этот… ну… что на карточке был.

— Один?

— Да, нет там боле никого.

— Добро, смотри дальше.

Из припарковавшейся машины вылез мужик — тот самый, что на фото был. Что-то долгонько он ехал… по всем расчётам должен