Спасти мир в одиночку - Корецкий Данил Аркадьевич

Эльвира была неприятно удивлена нашему расселению по отдельным номерам, но я объяснил это усталостью и желанием выспаться. Самое смешное – она сделала вид, что поверила, хотя столь грубая ложь не обманула бы даже самую обычную домохозяйку, не говоря о прожженной шпионке. Меня такая покладистость не просто удивила, но насторожила, и, конечно, я не принял ее за чистую монету. Но, как и положено, сделал вид, что поверил, будто она поверила мне.

В принципе, я мог лечь спать и, если бы не загадочное предостережение герра Диппеля, так бы и сделал. Но оно поступило, а я не из тех, кто бежит от предостережений – я из другой, меньшей половины – из тех, кто их проверяет. Вначале я долго смотрел в окно на две расходящиеся пустынные улицы, расположенные в поле зрения, но ничего не увидел. Нет, блестящую в бледном свете луны мостовую я, конечно, видел. И отреставрированные фасады домов видел. И пробежавшую от подъезда к подворотне кошку. И столбы электрического освещения, на которых фонари горели через один…

Но людей я не видел. Ни задержавшихся в гостях местных жителей, ни припозднившихся туристов, ни гуляющих под луной влюбленных… И не видел я их по одной простой причине – их не было. Улицы были пусты! И ладно бы в силу местного уклада жизни и привычки рано ложиться и рано вставать, но, по словам библиотекаря, причина была в другом: замок не любил, когда люди гуляют по ночам! Вот в чем дело, оказывается! Гм… А я не люблю, когда кто-нибудь, особенно замки, указывают, как мне себя вести!

И тут внезапно погас свет! И уличные фонари, и лампочка в комнате выключились одновременно, как будто Маутендорф решил продемонстрировать свой крутой нрав! Только призрачный свет луны освещал окрестности, возможно, на прогулку сейчас должны выходить призраки и прочая средневековая нечисть? Или ожившие фигуры, изображающие прежних обитателей замка? Я даже представил, как по блестящей мостовой чинно идут под ручку восковые Иозеф Вагнер и счетовод Клара Майер… Эти мысли пришли в голову на полном серьезе, но я тут же прогнал их как неразумные и противоречащие материалистической диалектике. Ладно, пойду посмотрю своими глазами, что там происходит!

Открыв небольшой дорожный саквояж, я извлек завернутую в легкую куртку зеркалку «Кэнон», выложил на стол, а куртку надел. Нащупал на дне сумки автоматический нож «Матадор», привычно сунул в боковой карман, уверенный, что лишним он не будет, и одновременно надеясь, что его мгновенно выбрасываемый со зловещим щелчком десятисантиметровый клинок мне сегодня не пригодится. Так же, как зажигалка Zippo, которая постоянно болтается в моем кармане…

Никакой рецепции или консьержа внизу, естественно, не было – не у кого спрашивать насчет перебоев со светом и уточнять насчет безопасности ночных прогулок. Впрочем, мы с безопасностью всегда обитали в разных пространствах, поэтому я просто открыл деревянную дверь и вышел в прохладную средневековую ночь.

Надо сказать, что сейчас замок выглядел совершенно иначе, чем днем. Современные объявления и отреставрированные фасады растворились в темноте, без легкомысленно одетых туристов, ряженых стражников в жестяных доспехах и восковых кукол вместо настоящих обитателей Маутендорфа на передний план выдвинулась его подлинная суть: грубые стены из бутового камня, когда-то добытого в каменоломнях рабами римских легионеров, грозные сторожевые башни, настороженно прищурившиеся узкими бойницами в поисках затаившегося неприятеля, булыжниковая мостовая, истертая за длинные столетия подковами рыцарских коней…

Это уже был не исторический музей, а сама история, которую нельзя загнать в рамки условности, даже украсив горшочками с геранью, вывесками «Банкомат» и зазывающими надписями «Пансион». Вокруг, отбрасывая острые тени, возвышалась самая настоящая крепость, и её подлинность ночью наглядно пробивалась сквозь дневную мишуру современности… Входные ворота заперты на крепкие запоры и, в окруженном высокой неприступной стеной пространстве, остались реальные оборонительные фортификационные сооружения, пропитанные событиями давно прошедших веков, и спрессованная информация об этих событиях… То есть, вокруг меня сгустился шестнадцатый век, и я чувствовал себя неуютно, как будто действительно прилетел на машине времени и вышел на разведку в позднее средневековье…

В тишине пустынных улиц раздавались редкие звуки ночного замка: где-то перекликнулись возмущенным мяуканьем кошки, женский голос позвал домой какого-то Ганса, вдали раздалось дребезжанье и рокот, как будто прокатились по булыжнику колеса телеги. Откуда здесь могла взяться телега? Может, это действительно законсервированные шумы из шестнадцатого века? Что за ерунда лезет в голову!

Потом наступила тишина, только мои шаги разносились далеко и, отражаясь от мрачных стен, возвращались усиленным эхом, которое могло перебудить не только местных жильцов, но и обитателей красивого городка за стеной, которых в давние времена считали принадлежащим Маутендорфу «замковым людом»… Я не привык производить лишний шум, а потому стал ступать осторожней, по привычке внимательно заглядывая в темные углы и провалы подворотен, чтобы не оставлять за спиной возможную опасность. Ничего подозрительного не заметил, но что-то всё же беспокоило… Такое ощущение, что кто-то смотрит мне в спину или даже идет за мной! Несколько раз я резко поворачивался, но сзади никого не было, улицы оставались пустыми. Но неприятное чувство не проходило. Инстинктивно я сжал в кармане рукоять своего «Матадора».

Пожалуй, пора возвращаться. В конце концов, никаких дел у меня здесь нет и никто не заставляет меня шляться по опустевшему ночному замку! Вообще, глупость, что я вышел из гостиницы! Я резко остановился. И тут услышал звук, который смолк на мгновение позже наступившей тишины! Я повторил свой нехитрый прием – запоздавший на миг звук повторился! И это не были человеческие шаги, это было нечто похожее… Похожее на… На цоканье когтей по мостовой!

Рука на ноже вспотела, да что рука – вся спина была мокрой! И это у человека, про которого говорили, что у него тросы вместо нервов и железные яйца! Но я не виноват – все-таки в многочисленных переделках, в которые мне доводилось попадать и, что еще важнее, из которых удавалось выходить без особых потерь, не фигурировали ни ожившие восковые фигуры, из страхов Эльвиры, ни волки-оборотни, о которых рассказывал герр Диппель! Это их болтовня пробудила в моём подсознании первобытный иррациональный ужас…

Усилием воли я взял себя в руки, надеюсь, достаточно крепко, и пошел дальше, чтобы свернуть на улицу, ведущую в сторону гостиницы. Поворачивать назад и возвращаться тем же путем не хотелось – в узкие переулки, по которым я прошел, лунный свет практически не проникал, в них царил густой, будто материальный мрак: зачем же мне окунаться в него, зная, что за мной крадется какая-то тварь с не втягивающимися, и наверняка острыми когтями?

– Цок, цок, цок…

Несколько раз я останавливался, а затем снова двигался вперед и окончательно убедился – это не галлюцинация, это вполне реальный звук!

Но вот небольшая площадь – на открытом пространстве для моих тренированных глаз было достаточно светло, чтобы следить за обстановкой, если не заходить в тени, отбрасываемые башнями или трехэтажными зданиями, которые казались здесь небоскребами…

Еще одна остановка и резкий разворот. Я был готов увидеть скелеты давно умерших рыцарей с обнаженными мечами, огромного черного волка, присевшего перед прыжком, фигуру Косоротой Клары без одежды, словом – кого угодно! Но в узкой полосе лунного света мелькнула только черная тень, поспешно нырнувшая за угол, одновременно, в очередной раз, донеслось цоканье когтей о булыжник! И это действительно было нечто на четырех ногах и с хвостом… Неужели и правда волк-оборотень?!

Но человеку с железными яйцами плевать – кем бы он ни был! Я бросился следом, хотя цоканье впереди сменилось шаркающими шагами, и, свернув на следующую улицу, увидел согбенную человеческую фигурку в нелепом широком плаще и бесформенной шляпе с обвисшими полями.