Евгений Костюченко - Динамит пахнет ладаном

Ему приснилось, что он попал под рухнувший дом. Торнадо. Где это? Кажется, Канзас. Ну да, рынок в Коффивилле, где продают краденый скот. Торнадо. Черная воронка, извиваясь, движется вдоль дороги, и во все стороны разлетаются коровы, мулы, негры. Вот самый острый кончик прошелся по крыше сарая — и сарай обратился в ливень летящих досок, и доски эти вдруг всей кучей обрушились на Мэтью вместе со стеной соседнего дома, и он задыхался под грудой кирпичей, и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой…

— Смотрите-ка, этот живой! — сказал кто-то в темноте. — Шевелится!

Он почувствовал, как его тело оторвалось от земли и поплыло в воздухе. Самого тела он не ощущал. Словно не было у него ни рук, ни ног. Было только это плавное движение, словно по волнам невидимой реки. Почему-то он боялся открыть глаза. Но вот появилась боль. Остро саднило в ушах. Что-то булькало в носу и горле при каждом вздохе.

Мэтью Стиллер открыл глаза и увидел над собой хмурые облака. «Странно, — подумал он. — Дождя нет, а у меня вся морда мокрая». Он облизал губы и ощутил вкус крови.

— Повезло тебе, ревизор, — сказал ему кто-то, и Мэтью вдруг понял, что над ним склонилось множество людей. — Всех поубивало, один ты остался живой.

— Что это было? — пролепетал он непослушными губами.

— Рвануло в вагоне. На ходу рвануло. Кто-то вез с собой динамит. Вот и рвануло. Повезло тебе.

— Что? Динамит?

— Динамит, динамит.

11. Дважды убитые

Орлов и Вера ехали в последнем вагоне, расположившись среди ящиков с каким-то оборудованием. Уютный запах строганых досок наводил на мысли о скором возвращении домой. Дома ждали дела и заботы, и заботы эти были весьма тягостными. Орлов и раньше с большой неохотой совершал этот переход из рейнджеров в бизнесмены. А тут еще и Вера…

Он заставил себя думать о чем-то другом. Скажем, о том, как спасать свой керосиновый завод. Уже второй год он отбивался от настойчивых предложений о продаже бизнеса. Все подобные производства в штате за несколько последних лет стали принадлежать одной компании — «Стандард Ойл», и только орловский заводик пока еще разливал керосин в бочки с собственной маркой. Стадия уговоров длилась целый год, потом начался период угроз, и скоро эти угрозы начнут воплощаться в жизнь.

Но тут он глянул на Веру, вспомнил о Паттерсоне, и ему стало стыдно. О чем он думает? Какие угрозы могут сравниться с тем, что предстоит пережить Вере? И с тем, что пережил Нэт Паттерсон перед смертью?

До Сан-Антонио оставался последний перегон, когда прогремел взрыв. Поезд на ходу дернулся и стал резко сбавлять ход. За окном в темноте проплывали какие-то горящие ошметки. Когда поезд, наконец, остановился, Орлов вместе с проводником выскочил на насыпь.

Впереди, у самого паровоза, ярко горел пассажирский вагон. Пламя вырывалось из окон, завивалось над сгорбившейся крышей. Смрадный дым сочился изо всех щелей.

Проводники и почтальоны сгрудились у насыпи, молча глядя на пожар. Орлов же вернулся в свой вагон, к Вере.

— Ты была права, — сказал он, торопливо собирая сумку. — Они не дадут тебе добраться до Сан-Антонио. Ну и не надо. Уходим.

— Что там случилось?

— Они взорвали вагон, где мы должны были ехать. Не знаю, как, но взорвали. Они знали, что мы должны быть там. И взорвали. Ну и хорошо. Теперь все ясно.

— Что тебе ясно?

— Теперь я знаю, что делать. Ты готова?

— Куда мы?

— Подальше отсюда, вот куда.

Он спрыгнул и подал ей руки, и Вера оказалась в них, легкая и хрупкая. «Ее могли убить», — подумал Орлов. Будто и сам не погиб бы рядом с ней, если б они не перебрались в почтовый вагон.

Они уходили всё дальше в темноту, а за спиной раздавались крики, заглушавшие треск огня. «Деревянные лавки и обшивка вагона сгорят быстро, — думал Орлов. — Они вспыхнули от взрыва, разгорелись на ветру, пока поезд еще не остановился. Живых там не осталось. И с опознанием тел тоже будут проблемы. Отличная возможность начать новую жизнь. Жаль, что мне это не нужно».

— Как нога? — спросил он, обернувшись.

— Если не бежать, то все в порядке, — чуть задыхаясь, ответила Вера. — Сколько отсюда до города, не знаешь?

— Нам не нужен город. Нам нужна какая-нибудь ферма. Или ранчо.

— Понимаю. Ты хочешь нанять повозку, чтобы отвезти меня в Сан-Антонио.

— Забудь про Сан-Антонио, — сказал он. — Забудь. Тебя взорвали динамитом. Тебя сожгли на костре. Тебе придется многое забыть, чтобы начать новую жизнь.

— Это невозможно.

— Забудь это слово, «невозможно».

Впереди мелькнул огонек, потом еще один. Орлов свернул к ним, и скоро смог различить на фоне предрассветного неба прямоугольники нескольких домов. В одном из них светилось окно. Огоньки, мелькавшие у дома, оказались светом керосиновых фонарей, с которыми кто-то сновал. Слышались возгласы, скрип колес.

— Запрягают, — сказал капитан Орлов и оглянулся.

Свет пожара заметно потускнел, и слабел с каждой секундой.

«Гасят, — подумал он. — Наверно, машинисты что-то придумали. У них же полный котел воды, наверно, как-то использовали. Надо будет потом узнать, как у них тут гасят подорванные динамитом вагоны. Пригодится».

Он потянул Веру за руку и присел на землю.

— Отдохнем, — шепнул он ей. — Сейчас мимо нас проедут люди. Они на пожар торопятся. Пусть. Нам с ними не по пути. Нам — в другую сторону.

— Что ты задумал, Паша?

— Некогда думать. Потом разберемся, а сейчас надо уносить ноги.

Они затаились, и повозка, скрипя колесами, прокатилась шагах в десяти от них. Было слышно, как люди в ней переговариваются по-испански. Орлов выждал, пока она исчезнет, и уверенно зашагал к домам.

На крыльце под лампой стояла пожилая женщина в ночной рубахе, с накинутой на плечи шалью. Она прикрутила фитиль, убавляя яркость. Для тех, кто будет возвращаться в ночи, хватит и едва заметного огонька, чтоб не заплутать.

Орлов похлопал в ладоши. У мексиканцев это принято вместо стука в калитку. Собственно, калитки здесь и не было. Была только покосившаяся изгородь из кривых жердей.

— Сеньора! — Он приветствовал ее на испанском. — Не подскажете, далеко ли до Сан-Антонио?

Женщина запахнула шаль на груди и отступила к двери.

— Эй, Мигель! — окликнула она кого-то.

Орлов вышел на свет и остановился, не приближаясь к крыльцу. Если в доме есть Мигель, то, конечно, говорить надо с ним, а не с женщиной.

Из окна вытянулся длинный ствол винтовки, и мальчишеский голос грозно приказал:

— Стой там, где стоишь! Оружие есть?

— Оружие у моего друга, — сказал Орлов, показывая в темноту у себя за спиной.

— Много вас?

— Нас двое, и мы очень устали. — Орлов заговорил быстро и дружелюбно. — Смертельно устали. Два дня мы бредем на своих двоих, после того как у нас украли лошадей.

— Украли лошадей? Где это случилось?

— Мы ночевали в Гринфилде. Встал на рассвете, а конюшня пустая.

— Что-то вы больно долго шли сюда от Гринфилда, — недоверчиво протянул паренек.

— Мой друг подвернул ногу и не может идти быстро. Если бы нас кто-нибудь подвез до Сан-Антонио, мы бы хорошо заплатили.

— У вас много денег?

— С собой немного, но я бы рассчитался дома. Мы там живем.

Женщина шагнула с крыльца, подняв лампу над головой, и подошла ближе к Орлову, разглядывая его.

— Ты одет по-городскому, но почему такой грязный? Похоже, ты скитался не два дня, а две недели. Ты гринго, но говоришь по-нашему так чисто, как говорят только священники. Твой друг подвернул ногу? Я не удивлюсь, если его нога перевязана, а повязка пропиталась кровью. Потому что ты сам пахнешь кровью. Кровью и смертью, вот чем ты пахнешь.

— Не хотите нас отвезти, так хотя бы скажите, далеко ли до города, — смиренно произнес Орлов.

— Подожди, когда вернутся мои сыновья, — сказала она. — У нас есть коляска, и лошади хорошо знают дорогу до Сан-Антонио. Только никто не повезет тебя, пока не увидит денег.

— Никто? А ваши соседи?

— Старый Санчес не глупее нас. Были бы у тебя деньги, ты мог бы купить у него какую-нибудь клячу. Но в город он тебя не повезет. А больше ни у кого нет лошадей.

— Что ж, тогда подскажите, кто бы мог пустить нас на ночлег?

— Иди в таверну. Ты легко ее найдешь — там собака на привязи. Как услышишь лай, значит, скоро таверна.

Он попятился, продолжая улыбаться, и краем глаза следя за винтовкой в окне. Ему не нравилось, что ствол поворачивается, сопровождая его.

Он отступил еще дальше, пока не услышал, как где-то рядом дышит Вера.

— О чем вы говорили? — спросила она шепотом.

— О разных пустяках. Но теперь я знаю, где мы возьмем лошадей. И знаю, что нам не стоит тут задерживаться.

То ли его глаза привыкли к темноте, то ли начинало светать, но Орлов уже отчетливо видел дорогу между приземистыми домиками и каменными заборами. Он шел, принюхиваясь, пока не почуял запах конского навоза.