Андрей Дышев - Семь желаний

Ольга повернулась и, чуть склонив голову, пытливо взглянула мне в глаза.

– Не хитри! – сказала она. – Я знаю, в чем причина.

– Знаешь или нет, но я тем не менее откланиваюсь.

Обняв себя за плечи, Ольга стала ходить по комнате, о чем-то напряженно думая.

– Если признаться, – произнесла она, – то я втайне желала, чтобы твои предположения относительно Леры не подтвердились. Сначала я ее страшно ненавидела и хотела, чтобы ей было плохо. Потом она стала мне безразлична. А теперь – ты представляешь? – мне ее жалко. Она еще так молода, но уже сломала себе всю жизнь…

Ольга вскинула голову и посмотрела на меня, словно хотела убедиться, что я соглашаюсь с ее словами. Но я промолчал.

– Я тебе доверяю, и мне кажется, с тобой можно говорить откровенно, – продолжала Ольга. – Ты не думал о том, как этой девочке можно помочь?

– Я думал о другом, – ответил я, – что отныне ты должна быть очень осторожна.

– А что такое? – спросила Ольга, остановившись.

– Боюсь, в этом доме снова может прозвучать выстрел, – ответил я.

– Выстрел? – переспросила Ольга таким тоном, будто речь шла о щелчке мышеловки. – С чего ты взял? Какой выстрел? Разве у кого-нибудь есть оружие?

– Пропал пистолет твоего мужа, – не без труда признался я. – Кто-то сначала отравил твою собаку, затем незаметно вышел из дома и вернулся уже с пистолетом. Это произошло именно тогда, когда ты была заперта.

– Так, – прошептала Ольга. Ее лицо окаменело. Эта новость настолько потрясла ее, что она не устояла на ногах и опустилась в кресло. – Приятные вещи ты мне рассказываешь, ничего не скажешь. И что теперь, по-твоему, я должна делать?

– Постарайся не выходить из своей комнаты до прибытия милиции.

– Как ты думаешь, кто мог завладеть пистолетом? – быстро спросила Ольга, но тотчас сама нашла ответ и произнесла: – Ах, да… Значит, советуешь мне на всякий случай держаться от Леры подальше?

– Я советую тебе не выходить из своей комнаты, – выразительно повторил я.

– Не понимаю, – сказала Ольга и внимательно посмотрела на меня. – Ты хочешь сказать, что я должна опасаться не только Леры?

– Совершенно верно.

– Ты меня пугаешь, – произнесла Ольга. – И кого, по-твоему, следовало бы еще опасаться?

Я ушел от ответа и задал вопрос:

– Скажи, Марко не писал завещания, в котором фигурировало бы имя вашего дворника?

Лицо Ольги вытянулось от изумления. Было видно, что я задал ей вопрос, о котором она не задумывалась.

– Ты меня просто ошарашил, – растерянно ответила она. – Честно говоря, я об этом ничего не знаю. Мы с Марко никогда не говорили на эту тему. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, – неуверенно ответил я. – Какое-то смутное чувство тревоги… Впрочем, наверное, я ошибаюсь.

Я подошел к двери и напоследок еще раз взглянул на Ольгу. Боюсь, что в моих глазах было слишком заметно сострадание.

– Ты, конечно, храбрая женщина, – сказал я. – И все-таки прояви благоразумие. Закройся и никому, кроме милиции, не открывай.

– Я так и сделаю, – пообещала Ольга, поднялась с кресла и протянула мне руку. – Спасибо тебе за все. Вот моя визитка. Звони, приезжай, если будет скучно.

Я взял визитку, посмотрел на нее и, отрицательно покачав головой, вернул обратно.

– Извини! – сказал я. – У меня вряд ли появится желание приехать к тебе.

Лицо Ольги мгновенно изменилось и стало жестким.

– Как хочешь, – холодно произнесла она и кивнула на дверь. – Тогда я тебя больше не задерживаю.

«Кажется, я ей понравился, – подумал я. – К черту! Не хватало еще, чтобы я занимался утешением вдовы».

С облегчением я вышел из комнаты Ольги. Вот чего мне не хватало для полного счастья – скинуть с себя чужие проблемы. Стараясь не думать о Лере, я спустился вниз, свернул к выходу и распахнул дверь. «Домой! Домой!» – мысленно поторопил я себя, но только перешагнул через порог и почувствовал на лице покалывание мороза, как путь мне преградила Лера. Она стояла на крыльце в своей нелепой шубе, почти достающей до пят, в цветастом деревенском платке и в сапожках на каблуках-шпильках.

– Увезите меня отсюда, пожалуйста, – тихо взмолилась она и подняла со ступени спортивную сумку.

Рано я радовался свободе. Лера с вагоном улик не входила в мои планы. Надо было решительно отказать ей, но я не мог найти подходящих слов.

– Ты сделаешь себе только хуже, – предупредил я.

– Я знаю, – ответила Лера. Боясь, что я откажу, она приблизилась ко мне почти вплотную и с мольбой посмотрела на меня сквозь очки. – Мне уже все равно. Но здесь я не могу оставаться. Пожалуйста, не оставляйте меня.

«Ну как ей откажешь?» – подумал я, чувствуя, что сердце предательски дрогнуло.

– Ты понимаешь, как твое исчезновение будет расценено милицией? – спросил я, доставая из кармана ключи от машины.

– Понимаю. Но лучше иметь дело с милицией, чем с Ольгой.

Я усмехнулся:

– Ты ее боишься, а она тебя. Что ж, мое дело предупредить. Пошли.

Торопливо, чтобы я не успел передумать, Лера засеменила по скользкой дорожке впереди меня. Прежде чем выйти на улицу и закрыть калитку за собой, я обернулся, кинув прощальный взгляд на угрюмый дом. И тут я заметил, как лицо дворника быстро спряталось за углом.

Это лишь подстегнуло мое стремление как можно быстрее смотаться отсюда. Не помню, когда я еще с такой радостью садился за руль своего джипа. Это была моя маленькая крепость, мой мир, наполненный привычными предметами. Лера, встав на подножку, принялась тщательно отряхивать сапоги от снега. Я завел двигатель и включил обогрев салона. Потом загнал в магнитолу кассету с концертами Вивальди и с блаженством взялся за руль. Вот теперь все в порядке. Я вернулся на свою орбиту.

Лера притихла на своем сиденье, прижимая сумку к груди. Я довольно бесцеремонно отнял ее и кинул на заднее сиденье.

– Замужем была? – спросил я.

– Нет, – ответила Лера и пожала плечами. – А почему вы спрашиваете?

– А в школе как училась?

Она не стала отвечать, понимая, что ее ответы меня совершенно не интересуют, что я попросту заполняю молчание. Со скрипом приминая снег, машина тронулась с места. Дать задний ход, чтобы вернуться к лесу, я не мог – «девятка» преграждала свободный от сугробов проезд. Пришлось отыскивать какие-нибудь объездные пути.

– А вот я в школе был отличником, – бормотал я, включая дальний свет фар. – И тоже носил очки.

– Это я временно, – сказала Лера. – Врач говорит, что скоро зрение восстановится… А мне как лучше – в очках или без них?

Я смотрел вперед и чувствовал, что настроение начинает портиться.

– Да в очках ты вообще как перепуганный лемурчик, – сказал я и надавил на педаль тормоза. – Вот же невезуха! Эта улочка оканчивалась тупиком. Свет фар уперся в глухой забор.

– Что? – забеспокоилась Лера.

– Застряли. Сейчас будешь выталкивать, – со злостью произнес я.

До чего доверчивая душа! Она уже открыла дверцу и выставила наружу ноги, чтобы спрыгнуть на снег и начать выталкивать полуторатонный джип. Я едва успел схватить ее за плечо, прерывая этот героический порыв, и дал задний ход.

Мы вернулись на прежнее место. Я опустил локти на руль и взялся за голову. Ловушка! Ни вперед, ни назад. Все пути отрезаны.

– Вот надо было мне с тобой встретиться? – произнес я. – Черт понес меня в этот лес! Предлагал же мне один хороший мужик попить с ним водки в вагончике! Вот зачем, спрашивается, я отказался? А? Чего молчишь?

– Не знаю, – едва слышно ответила Лера и отвернулась, глядя в боковое стекло.

– И я не знаю.

Я зевнул, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Ты можешь, конечно, здесь покемарить, – сказал я, едва шевеля губами, – но лучше, если вернешься в дом, закроешься в своей комнате и будешь сидеть мышкой до прибытия милиции.

– Я лучше здесь…

Не открывая глаз, я опустил руку в дверную нишу, нащупал заветную флягу и, свинтив крышку, поднес горлышко к губам.

– Хочешь? – пробормотал я, чувствуя, что стремительно засыпаю.

– Нет, спасибо.

– Ты что же, совсем не пьешь?

– Совсем.

– После прогулки по сугробам не помешает. Кровь разогреть…

У меня в ушах зашумело, по груди пошло тепло, и я почувствовал, что начинаю куда-то проваливаться. Голос Леры звучал все глуше.

– А я совсем не замерзла. Я в этой шубе все равно что в объятиях медведя. И сапоги у меня очень теплые. Им ничего не страшно – ни снег, ни лужи.

– Что ж ты тогда в туфельках по сугробам скакала? – пробормотал я. – Такие замечательные у тебя сапоги…

– А я не скакала в туфельках по сугробам.

Мое дыхание становилось все более редким и глубоким. Наверное, я уже спал, и голос Леры мне лишь снился.

– Почему же тогда твои туфли мокрые? – то ли спросил, то ли подумал я.

– Я пыталась смыть кровь с каблука…

Сон как рукой сняло. Я мгновенно вернулся в реальность. Выпрямившись, с подозрением взглянул на Леру.