Сергей Зверев - Свой среди чужих

– Не вернулся, говоришь? Может, поменял ориентацию?

– Тьфу-тьфу, не сглазь. – Парамонов вытащил из ящичка кипятильник, банку «Нескафе» и два граненых стакана. – Давай рассказывай, что тебе удалось узнать, а я пока заварю кофе. – Наполнив стаканы водой из графина, сунул в один из них кипятильник. Заметив, что Семен начинает клевать носом, чуть повысил голос: – Эй, хватит дрыхнуть! Давай рассказывай!

Тот мгновенно встрепенулся и, хлопнув себя ладонями по коленкам, принялся оправдываться:

– Извини, всю ночь не спал. Мысленно готовился к сегодняшнему визиту… А что, от Дробыша и вправду никаких новостей?

– Никаких.

– Не иначе, после свидания с Кочетовым к какой-нибудь красотке поехал. И про нас, честных тружеников, забыл. Это в его стиле, между прочим.

Про любовные похождения Валентина Дробыша на Литейном ходили легенды. Он давно завоевал репутацию неисправимого бабника и закоренелого холостяка. Менял своих подруг каждую неделю, объясняя столь частые перемены в личной жизни творческим поиском той единственной, которая полностью удовлетворяла бы его требованиям – была бы красивой, умной, умела бы хорошо готовить и смотрела бы на любовные похождения Валентина сквозь пальцы. Частенько из-за своих красавиц он опаздывал на работу часика на полтора. Иногда, когда его очередное свидание по времени совпадало с допросом подозреваемого, мог провести допрос спустя рукава и тут же умчаться на рынок за цветами.

Все это было хорошо известно Парамонову. Усилием воли он заставил себя не думать о плохом.

– Придет, никуда не денется. А теперь давай про свои похождения.

– Расследование принимает неожиданный поворот, – многозначительно начал Семен и, вытащив из кармана куртки несколько смятых листков, разложил их на столе. – Начну с начала. Сегодня утром, выпив чашечку чая «Липтон» и съев три бутерброда с колбасой, я прямо с домашнего телефона позвонил на студию «Вест-ТВ» и попытался договориться о встрече с генеральным директором Савиным…

В этот момент как раз закипела вода, и Парамонов перебросил кипятильник во второй стакан. Положил в кипяток несколько ложек кофе, насыпал сахара и пододвинул стакан Моисееву. Тот мгновенно переключил все внимание на содержимое стакана, с жадностью выпил кофе и удовлетворенно улыбнулся.

– Представляешь, за сегодняшний день первая чашка!

– Никогда не поверю, что твоя мама не кормит тебя завтраками, – хмыкнул Парамонов и тут же нетерпеливо потребовал: – Давай продолжай, а то мы никогда до сути не доберемся.

– Так вот, до Савина я так и не дозвонился, хотя еще вчера вечером мне сумели достать номер его сотового. Как оказалось, генеральный директор у себя в кабинете практически не бывает.

– Он человек занятой.

– Я это учел, поэтому позвонил главному режиссеру и, представившись, попросил заказать на мое имя пропуск.

– У них что, так строго?

– Как на зоне… Так вот, на студию я попал только после обеда. Странно, но там меня встретили, прямо скажем, прохладно. Подхожу я к бюро пропусков, говорю милой девушке за окошком, что на мое имя должен быть выписан пропуск. И в этот самый момент, когда крошка просматривает мой паспорт, откуда ни возьмись появляется здоровый бугай, метра под два ростом. Явно из охраны. Спрашивает: «Чего тебе здесь надо, козел?» Я ему вежливо так отвечаю: «Иду к вам на студию по делам». – «Знаем мы твои дела, кретин безмозглый, – говорит он. – Вали отсюда, пока руки-ноги целы!» Признаться, он меня здорово разозлил. Потому как разговаривать со мной в таком тоне я не позволяю никому. Только, может, будущей теще позволю. Так вот, я ему вежливо так советую: «Иди, куда шел, а меня не трогай. А то хуже будет». А он: «Это мне-то хуже будет, жирный недоносок?» Тут я ему удостовереньице под нос сунул, дескать, оскорбляй, да знай меру…

– Семен! – взмолился Парамонов. – Ближе к делу!

– Понял, понял. Увидел он мое удостоверение, побледнел и бочком, бочком в сторону. Но не испугался, нет. Пошел звонить своему начальству. В результате меня приняли как министра культуры.

Парамонов нахмурился.

– Что-то я не совсем въезжаю…

– Поясню. Как только я ступил на территорию «Вест-ТВ», ко мне приставили двоих здоровенных охранников с откровенно бандитскими физиономиями. Поэтому никто из тех, с кем я беседовал о Суслове, не сказал ничего конкретного. «Да, был такой парень… Да, нетрадиционной ориентации… С кем был особенно близок, не знаю…» – и все в таком духе. А отвязаться от моих сопровождающих было ой как нелегко. Поняв, что зря теряю время, я сделал вид, что ухожу. Незаметно прошмыгнул в буфет, отсиделся полчасика, а потом попытался прорваться к начальству. Но Савина, генерального директора студии, на месте не оказалось. Коммерческий директор и режиссер тоже отсутствовали. Слава богу, продюсер Родион Шершнев был на месте. Хоть этого не предупредили, что по студии разгуливает оперативник с Литейного… Так вот, заглянул я к Шершневу в приемную, поздоровался с секретулей, представился и спрашиваю: «Примет ли меня ваш босс?» Та говорит: «Сейчас узнаю». Позвонила ему, сказала, кто я, и сразу кивает на дверь, дескать, заходите. Я и зашел. Прохожу, сажусь, здороваюсь и вдруг понимаю, что Шершнев уже успел опрокинуть пару-тройку. Но мне-то что? Я же не из ГИБДД, а он не за рулем. Начинаю задавать вопросы. Вопросы ничего, собственно, не значащие: как давно Евгений Михайлович Суслов работал у них, с кем поддерживал дружеские отношения и все такое прочее. Он отвечает, а сам трясется от страха: губы белые, на лбу испарина, двух слов связать не может, заикается. Думаю, что-то тут нечисто. Не зря же мужик чего-то боится. Но вопрос, чего? По официальной версии Суслов погиб в результате несчастного случая, и все на студии это знают. А Шершнев ведет себя так, словно самолично прикончил оператора. И тогда я начал его крутить и так и эдак! А он никак не колется. Намучился я с ним. Вижу – толку никакого. И тогда я возьми да и брякни: «Господин Шершнев, а вы часом не знакомы с этой девушкой?» – и фото Потаниной показываю. Он вдруг побелел еще сильнее и еле слышно отвечает: «Н-нет». Но я-то вижу, что он узнал ее, только боится в этом признаться. Тогда я говорю: «Посмотрите внимательнее». – «Да, вы правы, – наконец отвечает, – я ее вспомнил. Пару месяцев назад она проходила у нас пробы. Мы искали новый типаж для рекламы. Увы, но эта девушка нам не подошла».

– Потанина пробовалась на «Вест-ТВ»?!

– Выходит, что да, – кивнул Семен. – Но самое интересное впереди. Когда я сказал Шершневу, что Потанина погибла, он даже не удивился. Попытался придать лицу расстроенное выражение, но у него ни хрена не получилось… Слушай, а может, это он Потанину задушил?

– Он?.. Чушь какая-то!

– А почему «чушь»? Взять того же Чикатилу! Вполне респектабельный гражданин, у которого и дома, и на работе все было в полном порядке. Тем не менее в свободное от работы время он убивал и насиловал молоденьких девочек. Хобби у него такое, видите ли… А чем Шершнев хуже?

– Ну ты загнул, дорогой. Тебе бы сценарии писать для Голливуда, а не на Литейном работать!

– Что ж, я подумаю над твоим предложением. Сценарии, говорят, весьма прибыльное занятие. А теперь аргументируй, почему известный продюсер не может быть тем самым Мясником, за которым мы охотимся вот уже много лет.

– Хотя бы потому, что два года назад, когда Мясник впервые объявился, Шершнев еще жил за границей. Да и зачем ему это? Если только у него нет психических отклонений. Но как это проверить? У нас нет серьезных доводов, чтобы копаться в его медицинской карточке. Да и вряд ли там имеются соответствующие записи…

– Нет серьезных доводов? – Семен многозначительно усмехнулся. – Тогда слушай дальше. Когда он узнал Потанину, я спросил у него: где он был в прошлую пятницу. В тот вечер, если ты помнишь, и произошло убийство. И знаешь, что он ответил? Что весь день и всю ночь проторчал у любовницы. Сексом они, видите ли, занимались. И ответил, между прочим, без запинки.

Парамонов криво усмехнулся.

– Ты что, всерьез подозреваешь Шершнева?

– Лично я с ходу не отвечу, чем занимался десять дней назад. Если напрягу мозги, может, вспомню. А может, и нет.

– Проверить его алиби проще простого. Шершнев назвал имя любовницы?

– Нет. Стал вешать лапшу, что он – джентльмен и все такое прочее. Я сразу просек, что это фигня, и стал на него давить. В конце концов Шершнев раскололся. И знаешь, кто эта секс-бомба? Некая Вера Сотникова, студентка театрального вуза.

– Послушай, а ты не перебарщиваешь? По-моему, твои подозрения яйца выеденного не стоят.

– Нет, – твердо возразил Семен. – Потому как в тот день Веры Сотниковой вообще не было в Питере. Она вместе с труппой одного из театров ездила на гастроли в Воронеж. И вернулась только на следующий день после убийства… – Заметив, как вдруг осунулось лицо Парамонова, он с тревогой спросил: – Эй, что с тобой? Ты чего такой бледный?