Евгений Костюченко - Гарнизон не сдается в аренду

Он развернул карту на столе и обвел пальцем внутренний периметр Базы.

— Вот здесь, напротив дровяного склада, под колючкой имеется подкоп. Керимыч, не твоя работа?

— Э, какой такой подкоп?

— Сходишь потом, посмотришь. Подкоп свежий, сегодняшний. Им уже пользовались. Кто-то прополз туда и обратно. Может быть, для пробы. А может быть, и нет. У нас ничего не пропало, старшина?

— Еще не знаю, — хмуро ответил Поддубнов, разглядывая карту с высоты своего роста. — А как в остальных местах? Ограждение целое?

— Выглядит целым. Но я не весь периметр осмотрел. Надо бы проверить. Думаю, что другого подкопа нет. Во-первых, все остальные подходы к ограждению просматриваются, и только в этом месте можно делать что хочешь, потому что там стоит сарай. Во-вторых, чтобы проникнуть к нам, хватит и одного. Какие будут предложения?

— Подать напряжение на колючку, — сказал мичман.

— Собак выпустить, — добавил Керимов.

— Согласен, — кивнул Гранцов. — Выполняйте. Макарыч, врубай ток. Доктор, разведи собачек на посты.

Держать под напряжением проволочное ограждение предписывалось только во время боевой работы, то есть при испытаниях «объектов» и «изделий». Когда же время испытаний осталось в далеком и славном прошлом, отпала необходимость в строгой изоляции, и напряжение отключили. Кроме того, что работа сигнализации требовала большого расхода электроэнергии, новое начальство Базы опасалось и за свою спокойную жизнь. Поляк-управляющий очень боялся конфликтов с местным населением. Он предположил, что по мере развития региона эти дебри станут доступными для всех. Любой грибник или турист мог бы напороться на проволоку и получить ощутимый удар током. А поскольку всемогущие особые отделы и прочие органы тоже остались в славном прошлом, начальству базы пришлось бы лично отвечать за ущерб, нанесенный настырному грибнику. По этим или иным соображениям, но комендант давно уже отключил сигнализацию и все остальные охранные системы.

Однако с тех пор, как командовать Базой стал мичман Поддубнов, весь ее организм начал постепенно восстанавливаться. В бункерах и подземных ходах сообщения появились новые лампочки, и заработала вентиляция; регулярно включалась спецаппаратура, прослушивая эфир в надежде снова встретить позывные летающих изделий; и сигнализация вновь оплела паутиной периметры Базы, готовая в нужный момент предупредить об опасности.

Кажется, такой момент наступил.

Выпустив собак в ночной дозор, Керимов вернулся на военный совет. Гранцов развернул карту на полу — ему хотелось видеть картину предстоящей обороны более масштабно. Керимыч опустился на корточки, и Поддубнов, кряхтя, присел рядом.

— Какие могут быть направления ударов? — вслух размышлял Гранцов. — Первое — по дороге. Значит, держим ворота на замке. Второе — через подкоп. Значит, следим за ним внимательно. Если бы у нас была хотя бы одна граната, пусть даже только запал от гранаты…

— Проще его завалить хворостом, — сказал Поддубнов. — И дело с концом.

— Может быть, может быть… — Вадим оторвался от карты. — Кстати, о деле с концом. Может быть, завтра есть смысл покараулить у подкопа. С ружьем. Идея, конечно, дикая. Ну, а вдруг? Кто-то же должен им воспользоваться! Вот я его и встречу.

— Понял тебя, — кивнул Поддубнов. — Думаешь, если они не придут на почту…

— Точно! — подхватил Керимов. — Если не увидят меня на почте, придут сюда!

— Если они не увидят тебя на почте, сразу поймут, что мы приняли меры, — сказал Гранцов. — Предлагаю следующий план. Завтра в свое обычное время, после обеда, Керимыч выдвигается к почте. Но утром по маршруту следования прошвырнется дозорная группа на «Урале». Водитель — мичман Поддубнов. В пути следования особое внимание обращать на стоящие у обочины серые автомобили марки «Нива». Желательно разглядеть, кто в них находится. После обеда едем на почту. Я на «уазике» впереди, вы на «Урале» сзади. Железняк обеспечивает юридическое прикрытие. «Ниву» блокируем там, где заметим. При первой же угрозе давить их передними колесами и добивать задними. Потом разберемся, кто первым правила нарушил.

— Хороший план, — сказал мичман. — Мне нравится. Особенно утренняя часть. А ты, значит, заляжешь у подкопа с двустволкой?

— Я найду, с кем залечь.

— Вас понял, — мичман расплылся в улыбке. — Насквозь тебя вижу, майор. Разогнать народ с базы, чтобы никто не мешал с девушкой любезничать.

— Какой хороший план, э! — Керимов подмигнул Вадиму, но тот оставался серьезным.

— Позвольте ваши гнусные шутки считать одобрением моих предложений. Пошли дальше, — сказал Гранцов, раскрывая блокнот. — Обсудим, как продвигается ликвидация личного состава базы. Хорошо продвигается. Счет «три — один» не в нашу пользу. Противнику известны наши адреса в городе, наши связи и маршруты. Возможно, известно также местонахождение базы. Возможно даже, что противник уже здесь. Он знает про нас все. Мы не знаем ничего. Какие будут предложения?

— Один момент, — Керимов поднял палец. — Мы немножко знаем. Смотри. Ты кого-нибудь обидел? На хвост наступил? Деньги отнял? Нет. И ты — нет. И я — нет. Значит, это не какие-то личные мотивы. Значит, кому-то надо перебить всех, кто здесь работает. Кому? Я тебе скажу. Тому, кто сам хочет здесь работать. Это приватизация. Логично?

— В принципе, логично, — сказал Гранцов. — Годится как вариант.

— Это что, новые арендаторы нас гасят? — уточнил Поддубнов.

— Так получается, — сказал Керимов.

— Не очень-то получается, — сказал Гранцов. — Новые хозяева — интеллигентная публика, к тому же при больших деньгах. Чтобы устранить пятерых мужиков, они не стали бы нанимать отморозков, а обратились бы к ментам. В конце концов могли бы просто договориться с нашим начальством, и нас бы просто уволили.

— Уволили? За что? — Керимов поднял палец. — Не забывай, у нас контракт. Чтобы нас уволить, нужна серьезная причина. Сейчас народ грамотный пошел. Уволишь его, он завтра тебе в суд позовет. И судья спросит: уважаемый, ты за что уволил таких прекрасных работников?

— За что? — переспросил Гранцов и потер пальцами в воздухе: — За бабки.

— Слушай, это же «духовная реабилитация», а не мясокомбинат, — сказал Керимов. — Нет, они так не делают. Я снимаю свой вариант. Другой предлагаю. Это Ежик делает. Хочет, чтобы у новых арендаторов работали его люди. Нас убрать, своих поставить. Логично? Годится как вариант?

— Хватит вариантов, — отрезал Гранцов. — Спать иди. Твоя вахта с шести утра. А твоя, Борис Макарыч, сейчас. До трех.

— И крайний вопрос, — Поддубнов замялся, но все же продолжил: — А может, не будем дергаться? Может быть, собраться в кучку, да и свалить куда-нибудь подальше? Есть у меня на примете одно местечко. Домик в Новгородской области, хозяйка надежная, тетка в самом соку. Сестренка у нее лет тридцати, как раз для тебя, Димыч.

— А для меня что-нибудь найдется, слушай? — спросил Керимов.

— Ты человек женатый. Это нам, свободным художникам, надо искать теплое гнездо. Ну что, майор, перебазируемся на время?

Гранцов покачал головой, заботливо разглаживая карту.

— Я уже думал об этом, — помолчав, ответил он. — Не успеем добраться до твоего теплого гнезда в самом соку. Если нас хотят убрать, то легче всего это сделать как раз в дороге. А здесь мы как в крепости. Оружия, правда, маловато. Но отступать все равно некуда. Нет, товарищи, будем разбираться на месте. Все, все, отбой.

Поддубнов накинул на плечи ватник и отправился на пост. Гранцов сложил карту и спрятал ее в сейф. Сейчас он был командиром, а все остальные подчиненными. Он отдавал приказы, а они их выполняли. Почему? Не потому что когда-то у него на погонах было больше металла, чем у них. И не потому, что он так уж любил командовать. Завтра Поддубнов прикажет ему чистить сортиры для арендаторов, и Гранцов будет чистить сортиры, потому что гарнизоном командует старшина. Но в том, что происходило сейчас, старшим был Гранцов. Потому что это была война. Сейчас командовал он, и от него зависела их жизнь.

Глава 10. Беседы в белой ночи

Проходя к себе, Гранцов заметил полоску света под дверью Гошкиной комнаты.

Он заглянул без стука, чтобы не разбудить брата. Но Добросклонов не спал.

— Не спится, няня, здесь так душно, — сказал он. — Я, наверно, отвык спать по ночам. Сегодня днем, признаюсь, полчасика подремал в сарае, прямо на бревнах. И вот теперь — не заснуть. Мне и завтра надо дрова колоть? Отвык я от таких упражнений на воздухе.

— Зато от бессонницы помогает.

— Что-то незаметно.

— Ничего, привыкнешь.

— Я не собираюсь привыкать, — сказал Добросклонов. — Я не собираюсь сидеть здесь всю жизнь. Надо что-то делать, надо звонить, надо носиться по городу, надо в Москву слетать. А я тут дрова колю. Да еще дубовые!