Бой с невидимкой - Александр Александрович Тамоников

кабаки и водка… Ой, как же мне нравится такой расклад! Люблю, знаете ли, когда врага можно потрогать и пощупать! Ну что, командир, поговорим, как нам жить дальше? – глянул Тарас на Марко. – Чую, напрашивается такой веселый разговор…

* * *

Совещались здесь же, в разгромленном бандитами сельсовете. В разговоре принимали участие смершевцы, участковый, председатель сельсовета и Евген Снигур. «Ястребков» отправили наружу, караулить.

За оконцем сельсовета была уже непроницаемая тьма, какая только и бывает в полесских болотах, когда небо затянуто тучами и не видно ни месяца, ни звезд. Михайло Хижняк хотел зажечь лампу, но Марко его остановил.

– Не надо зажигать лампу, – сказал он. – Или ты не знаешь, как удобно стрелять из темноты на свет?

– Да знаю я, – вздохнув, ответил председатель.

– Ну тогда и вовсе хорошо! – раздался в темноте голос Тараса. – Между прочим, в темноте и беседуется, и думается гораздо лучше, чем на свету. Да и многие другие дела в темноте делать лучше, чем на свету. Доказано наукой! Так что – никакого света!

Посидели, помолчали. Откуда-то из-за окна раздавались глухие, протяжные и низкие звуки, будто бы их издавал спавший где-то в темноте какой-то невиданный великан.

– Вот как у вас болото-то распелось! – сказал Марко, вслушиваясь в темноту.

– Да, болота у нас певучие! – согласился Михайло Хижняк. – Порой такие концерты устраивает, что заслушаешься! Век здесь живу, а привыкнуть не могу.

– Тебя, кажется, интересовало, кто мы такие. И почему нас всего трое? – спросил Марко у Хижняка.

– Да… ну, в общем, мне хотелось бы знать подробнее… если можно. Все-таки я здесь самая главная власть.

– Мы из СМЕРШа. Переводится как «смерть шпионам». Ну и всяким бандитам, которые сидят у вас по болотам. Понятно?

– Понятно-то оно понятно. Да только вас всего трое.

– Ну а вы для чего? Милиция, «ястребки», народ…

– Хе, народ…

– А ты не хекай. Наступит такое время, когда народ будет нам помогать, причем с радостью и осознанно, а не из-под палки.

– Когда это еще будет. А убивают и жгут эти выродки уже сейчас.

– Скоро наступит, вот увидишь. Для того мы сюда и прибыли.

– Твоими бы устами да мед пить! – хмыкнул в темноте председатель.

– А ты не сомневайся! – раздался голос Тараса. – Ты – верь! Излучай, так сказать, оптимизм. На то ты и советская власть в здешних местах, чтобы сиять оптимизмом.

На это председатель ничего не сказал и лишь вздохнул в темноте. Вздох этот был красноречив и очень понятен. Как же тут излучать оптимизм, когда покамест даже керосиновую лампу зажечь боязно? Эхе-хе, плохи наши дела!

– Нам бы где-нибудь обосноваться, – сказал Марко. – Не будем же мы ночевать под открытым небом.

– Ну так поселяйтесь у меня, – сказал председатель. – В чем же дело? У меня, конечно, не панские хоромы, но поместимся.

– Э, нет! – запротестовал участковый. – У тебя нельзя!

– Это почему же так? – не понял председатель сельсовета.

– Потому что у тебя – семья. Жинка, дети, старуха-мать. А вдруг эти, которые из болота, захотят пострелять в наших гостей? Ведь, я думаю, уже все Березичи знают, что к нам прибыл СМЕРШ бороться с бандитами. Ну а коль знают, то, я думаю, будут стрелять. Или, может, тебе мало Евгена? Евген, ты здесь? Прости за такие слова. Вырвалось.

Евген Снигур лишь тяжко шевельнулся в темноте и ничего не ответил.

– Так как же быть? – расстроенным голосом спросил председатель. – Ведь и в самом деле, не оставлять же людей на улице. И в клуне[1] их не поселишь. Где же это видано, чтобы гостей селили в клуне?

– Значит, пускай поселяются у меня, – сказал участковый. – Я живу один, места хватит всем.

– Так ведь и в тебя могут стрелять! – возразил Михайло Хижняк.

– Ну так и я могу стрелять тоже! – возразил участковый. – В отличие от тебя. Знаем мы, какой ты стрелок…

– Да и мы умеем стрелять тоже, – отозвался из темноты Тарас.

– А тогда и вовсе нет никакой беды! – рассмеялся участковый. – Уж вчетвером-то мы как-нибудь отобьемся! Марко, а вы-то как сами смотрите на то, чтобы поселиться у меня?

– Нормально смотрим, – сказал Марко. – Пока можно пожить и у тебя – коль не гонишь. Ну и, конечно, будем иметь в виду и клуню. Как запасной вариант.

– А тогда – пошли, – сказал участковый, поднимаясь и натыкаясь в темноте на всяческие обломки, валявшиеся под ногами. – Черт, шагу не ступишь!..

Все шесть человек – трое смершевцев, участковый, председатель сельсовета и Евген Снигур вышли на улицу.

– А темно-то как! – впервые за все время отозвался Мартын: он вообще был человеком немногословным. – Хоть бы какая звездочка блымкнула!

– Ничего, блымкнет! – сказал на это Тарас. – Что-нибудь обязательно блымкнет! Уж без этого в нашем деле никак!

Павло Онысько коротко свистнул. Из темноты раздался ответный свист, и вскоре перед участковым и его спутниками возникли три едва различимых во тьме силуэта. Это были «ястребки», выставленные в охранение.

– Что, тихо? – спросил у них участковый.

– Вроде бы тихо, – ответил один из «ястребков».

– А тогда снимайте дозоры – и по домам, – сказал участковый. – А завтра утром быть в сельсовете. Будем ликвидировать разруху. Всем понятно?

– Понятно, – отозвались три голоса в темноте.

– Кстати, а куда подевался Олекса Цыганок? – припомнил участковый. – Что-то его не видно и не слышно.

– Да кто ж его знает, куда он подевался? – неуверенно произнес один из «ястребков». – Днем-то он был здесь. А вот как начало темнеть, так и пропал. Появится утром, куда он денется!

– Бабу, наверно, нашел наш Олекса! – хохотнул в темноте другой «ястребок». – Какую-нибудь вдовушку. Их много в Березичах, да и на хуторах хватает! А Олекса – хлопец на это дело проворный! Так что…

– Вдовушка – это, конечно, хорошо, – согласился участковый. – С нею, я думаю, потеплее, чем в ночном дозоре. А только… В общем, как только Олекса завтра объявится, скажите ему, чтобы бежал ко мне. Скажите, что я его очень хочу видеть.

– И я – тоже, – раздался из темноты голос Евгена Снигура, и это было настолько неожиданно, что все разом притихли.

– Ага, – отозвались «ястребки» в три голоса. – Обязательно скажем.

И они растворились в темноте.

* * *

– Надо бы чего-нибудь перекусить на сон грядущий, – сказал Павло Онысько, когда привел гостей к себе в дом. – А для этого нужно зажечь лампу. В темноте какая же вечеря?

– Так и зажигай, – сказал Марко. – Не век же толкаться в этой окаянной темноте. Ставни-то на оконцах имеются?

– Имеются, – сказал участковый.

– Ну вот и хорошо! – проговорил Марко. – Прикроем ставни поплотнее, да и ладно. Ну и, конечно, не будем близко подходить к окнам. Сколько окошек в