Битва за Мариуполь. Документальный роман от очевидца событий - Георгий Савицкий

сына Владислава, в 2014 году он служил в казачестве. Он отработал смену, пришел утром, собрал вещи и отправился сюда, на сборный пункт. Тяжело, конечно, снова переживать эти непростые чувства, но, с другой стороны, нужно отдать долг Родине, чтобы потом не было стыдно… – вздыхает мать добровольца Ирина.

– Я и в Советской армии служил, и в 2014 году в ополчении, был в боях за Донецкий аэропорт в июле. Рассчитываю снова пойти в армию, хотя мне сейчас 60 лет, но есть Указ, согласно ему до 70 лет берут, – говорит доброволец Борис.

На сборном пункте целый клубок судеб, они все разные, но объединяет их одно – желание с оружием в руках защитить свои семьи и своих близких.

* * *

Мужчина лет тридцати в удобной камуфляжной куртке, таких же брюках и высоких шнурованных ботинках с рюкзаком за спиной резко выделялся среди всего многообразия людей разных возрастов, пришедших на сборный пункт в Киевском районе Донецка. Причем отнюдь не только продуманной и удобной для походов и для боев одеждой, но скорее некоей внутренней уверенностью и мотивацией. Не торопясь, он подошел к бойцам военной комендатуры, поздоровался и негромко, сдержанно с ними о чем-то переговорил. Так же вежливо и сдержанно они ему ответили. Доброволец просто отошел в сторону.

– А что это у тебя в пакете сбоку рюкзака приторочено? – поинтересовался интеллигентного вида офицер в очках с тонкой оправой, который вышел из дверей сборного пункта.

– Шлепанцы, товарищ капитан. Как говорится, «опытный солдат ходит в тапочках», – открыто улыбнулся пришедший на сборный пункт мужчина.

– Служил?

– Так точно, еще в четырнадцатом, медиком в ополчении. А потом еще и в Отдельном танковом батальоне «Дизель».

– Медицинское образование есть?

– Нет, я биологический факультет нашего Национального университета окончил за год до войны, в 2013-м.

– Как тебя зовут?

– Егор.

– Позывной есть?

– А как же – «Укол»! – улыбнулся Егор.

Офицер немного помедлил, собираясь с мыслями.

– Тут такое дело, если ты добровольцем хочешь пойти, то как раз сейчас комплектуется отдельный батальон, по своей структуре – мотопехотный. Но есть весьма существенная особенность: у нас большинство личного состава из тех, кто уже имел боевой опыт раньше. Или, как ты, например, еще и определенные военные навыки, а еще лучше – и военно-учетную специальность. Ты вот как это правильно…

– По сути, специалист по тактической медицине – парамедик, но военно-учетная специальность у меня записана в военном билете как «санитарный инструктор».

– Вот-вот. Именно такие люди нам нужны. Служить будешь в подразделении Народной милиции ДНР, со всеми льготами, выплатами и официальным статусом участника боевых действий. Кстати, если приведешь еще кого-нибудь толкового, то мы это только приветствуем.

– И что для этого нужно?

– Когда будешь внутри проходить комиссию, отдай документы вот этому человеку… – офицер черкнул на листочке в блокноте пару фраз. Оторвал его и передал Егору. – Надеюсь, еще увидимся!

* * *

Внутрь школы, где размещался сборный пункт, призывников пускали группами по пять-шесть человек. В просторном спортзале школы на длинных низких скамейках сидели призывники, дожидаясь своей очереди к столам приемной комиссии. В ожидании они вполголоса переговаривались, делились впечатлениями и воспоминаниями о службе. Строили предположения о том, куда их повезут дальше – сразу в действующие подразделения или на полигоны для приобретения или тренировки военных навыков.

Обычные парты застелены скатертями, на них таблички: «Рядовой состав», «Сержантский состав», «Офицеры и прапорщики». Рядом за столом расположились несколько врачей в белых халатах.

Дождавшись своей очереди, Егор отдал листок от капитана молодой женщине в военной форме и с погонами лейтенанта на плечах. Она понимающе улыбнулась и направила добровольца к другому столику. Быстро ответив на стандартные вопросы анкеты, Егор предъявил военный билет ДНР, указал свою военно-учетную специальность – «стрелок-санитар».

– Образование?

– Высшее.

– Кем и где служили?

– Санитарный инструктор в Народном ополчении Донбасса с весны 2014 года, затем санитарный инструктор медвзвода Отдельного танкового батальона «Дизель», – Егор назвал номер в/ч.

– Хорошо, ожидайте.

Вскоре Егор вместе с другими добровольцами погрузился в один из автобусов. Минуты прощания, слезы, напутствия, пожелания скорейшего возвращения, обещания звонить, когда выдастся свободная минутка… Родные, матери, жены, сестры торопливо передавали им сумки с вещами. (Небольшая заминка: преувеличенно веселые женщины мужественно сдерживают слезы. Они стараются не расстроить своих защитников излишним проявлением эмоций.)

Снова Донбасс отправляет своих сыновей и дочерей на войну. Снова дома остаются матери и дочери, жены и сестры, у которых теперь осталась в жизни только одна цель – дождаться назад своих героев. Но все ли дождутся?..

* * *

Прислонившись к стеклу, Егор вспоминал, как совсем недавно отправлял свою жену Катерину в эвакуацию в Ростовскую область. В здании администрации одного из районов Донецка собрались женщины, старики, дети; прощание с родными, уезжающими в эвакуацию, стало еще одним измерением человеческой драмы Донбасса. Оставлять свои родные дома, расставаться с близкими всегда тяжело, особенно когда над любимыми городами – Донецком, Макеевкой, Горловкой, Шахтерском, Торезом, Еленовкой, Докучаевском – нависла угроза уничтожения.

В месте сбора консультировали жителей, желающих эвакуироваться. Ответственный работник подробно рассказывала порядок действий и записывала на подходящий рейс. В эвакуационном пункте царила суета. «Ой нет! Давайте на автобус попозже, а то я не успею холодильник разморозить», – говорит пожилая женщина. Вот так обычные бытовые мотивы переплетаются с желанием спастись от смертельной угрозы.

Эвакуационные автобусы от здания районной администрации отправлялись в Российскую Федерацию с 9:00 каждые два часа. В целом, как оценил для себя Егор, организация всех эвакуационных мероприятий оказалась на довольно высоком уровне. Все делалось хоть и непросто, но все же без излишней суеты и спешки.

Люди терпеливо ждали транспорт, рядом – сумки с вещами. За годы войны дончане уже давно привыкли полагаться на судьбу, а эмоции проявляют сдержанно. И сейчас ждут возможности не только и не столько спастись самим, но уберечь от опасности родственников. Пусть даже и ценой самого тяжелого расставания с теми, кто больше всех дорог. Таков горький парадокс нынешней действительности.

В основном люди, которые уже восемь невыносимо долгих и невыносимо горьких лет живут в состоянии войны, переживают не о себе, а о судьбе детей, внуков и правнуков. Тех, кто родился здесь уже во время вооруженного конфликта и не знал мирной жизни.

– Еду вместе с внучкой и правнучкой. В России у нас родственников нет, поэтому мы полностью надеемся на организаторов эвакуации, что нас разместят, – рассказывает жительница Киевского района Донецка Наталья Ивановна. Ее семья живет всего в трех километрах от подконтрольной украинским силовикам Авдеевки, неподалеку от села Спартак.

– Едем вместе с внучкой Олей, ей девять лет. В 2014 году мы не выезжали, а сейчас сын с невесткой настояли, чтобы мы уехали. Сын служит, ему виднее, – говорит жительница Киевского района Донецка Ольга Викторовна.

Возле автобусов – сдержанное прощание, и те, кто отправляется в эвакуацию, и те, кто остается, стараются быть спокойными. Но эмоции все же прорываются слезами. Молодой парень в военной форме курит сигарету за сигаретой. Рядом – его молодая супруга и ребенок. Вспоминается строчка из старой советской песни о гражданской войне: «Дан приказ: ему – на запад, ей – в другую сторону…»

Вот так и Егор провожал свою ненаглядную супругу Катерину в Ростовскую область, к родным. А сам уже знал, что пойдет воевать за Донбасс, постарается довоевать, доделать то ратное дело, которое начал еще в 2014 году в Народном ополчении.

Слезы, поцелуи, долгие минуты прощания…

Катерина надела на шею мужа простой серебряный крестик на цепочке.

– Это крестик моей бабушки, пусть бережет тебя. Обещай мне, что будешь носить его и не снимешь никогда, – сквозь слезы промолвила Катерина.

– Обещаю, мой котеночек. Я очень тебя люблю и обещаю сделать так, как ты сказала, – пообещал Егор, целуя свою ненаглядную жену.

Эвакуация – страшное слово, которое отделяет людей от родных домов и улиц, от любимых и близких, – звучало сейчас в прифронтовом Донецке, в Европе XXI века…

Нелегкие воспоминания прервала остановка – впереди влево и вправо уходила серая бетонная стена с колючей проволокой поверху и наблюдательными вышками по углам. Рядом с серыми воротами, украшенными красными звездами, устроен контрольно-пропускной пункт с красной табличкой, указывающей на принадлежность к Народной милиции ДНР. На стене – желто-красные предупредительные плакаты: «Внимание!