Александр Тамоников - Один к десяти

— Вот, блин. Кто такие законы придумал? Зачем офицеру химия да физика там всякая? Зачем образование? Чтобы таким чуханом, как наш взводный, быть, ума много не надо.

— Положено. И зря ты так об образовании. Офицеру надо много знать.

— Ага! То-то у наших прапоров — ума палата, мозги так и лезут наружу. Иногда такое отчебучат, что без полбанки не поймешь.

— Прапорщики — это другое дело, Коль.

— Какая разница? Только что две звездочки на всю жизнь. Да и шут с ними, со звездами. Прапорщики на складах сидят, тачки имеют, а летеха наш, к примеру, че он-то имеет? Кроме пилюлей от ротного? Ничего. Клюнет с утра сотку и ходит туда-сюда потерянный, как Петруня наш деревенский. Ни понятия в нем, ни вида внешнего. Вон зам по техчасти, тот да — орел! Как рявкнет матом, так боксы трясутся. Вот это, я понимаю, командир. И скажи, чтобы так ругаться, надо институты заканчивать?

— Тебя тяжело, Коль, в чем-то убедить.

— А че убеждать-то? Ротный — человек, согласен.

Друган его, сапер, тоже, видать, мужик правильный. А другие? Так, фуфло. Нет, может, и есть нормальные офицеры, не без этого, но и шакалов хватает. Особенно хомут тот, на хоря похожий, помнишь? Вот, в натуре, недоделок! Шинель на нем, как на чучеле, картавит — не поймешь, команду подать нормально не может. И смотрит, где что стянуть, так глазами и зыркает.

— Откуда ты взял про него?

— А мы в наряде по столовой с ним были, пока ты в санчасти отдыхаешь. Дрязгунов его фамилия. Он кусок мяса недоваренный прямо из котла вытянул. Представляешь? Тот с черпака сорвался, так он в котел руками. Ошпарился, но достал. Ну не хорь в погонах? За наряд раз пять домой нырял. То картошки прихватит, то лучку, порошка стирального и того рюкзак уволок. Ну не чмо?

Костя не знал, что на это сказать.

— Молчишь? Вот то-то. А ты говоришь — образование. Ты спроси у этого долбеня — сколько будет дважды два? Ведь «восемь» ответит, потому что четырех ему мало.

— Ладно, Коль, давай о другом?

— А че о другом? Ты скоро свинтишь, а мне тут до дембеля корячиться. Хотя и правда, хорош об этом скулить. Нечего вперед загадывать, в армии только одним днем живут. Прошел — и черт с ним.

Приближался Новый год. Праздник, несущий людям радость и надежду. Ожидание скорых, лучших перемен. Накануне Катюша предложила Доронину встретить наступающий год вместе, в ее семье. Александр был очень рад и тронут приглашением. Их отношения приобрели устойчивый характер. Все мысли Доронина, не касающиеся службы, были связаны непременно с Катюшей. Все, что бы он ни делал, косвенно было связано с любимой. Да, любимой, ибо иначе свои чувства Александр не расценивал. Готовились к новогоднему празднику и в части. Планировали накрыть в роте общий стол, закупив различных сладостей и лимонада. Украсили елку и взводные отсеки самодельными гирляндами. Казарма стала праздничной, нарядной, меняя к лучшему и настроение ее обитателей.

Доронин находился в канцелярии, когда к нему вошел посыльный по штабу с книгой нарядов.

— Товарищ старший лейтенант, вам расписаться нужно.

Сердце екнуло. Неужели наряд в новогоднюю ночь? Но праздничные наряды планируются на несколько дней, может, пронесет и его очередь выпадет на тридцатое или на второе число? Не пронесло. В книге четко обозначено: «31 декабря — дежурный по парку — ст. л-нт Доронин».

— Вот черт! Что же это такое?

— Распишитесь, товарищ старший лейтенант, мне еще многих обойти надо. Начальник штаба ругать будет, если кого не найду.

В это время в канцелярию вломился Чирков.

— Что за дела, военные? Оп-па, смотрю, Сань, загремел ты в наряд? И когда?

Володя знал, что Александр собирается встретить праздник с Катюшей, и радовался этому.

— С 31-го на 1-е, Володь, как нарочно. Настроение у Доронина упало на ноль.

— Это Куделина работа, — проговорил Чирков, чует мое сердце. Так и норовит людям праздник испортить.

— При чем тут Куделин? График начальник штаба с комбатом составляют.

— Все равно без замполита не обошлось. Ну чего нос повесил? Слушай, ты давай оставайся здесь, а мы с посыльным до штаба прогуляемся, решим твой вопрос.

— Зачем без толку лишний шум поднимать?

— Сиди здесь, пехота, и жди меня. Чирков ушел и вернулся через полчаса,

— Ну вот и все, а ты боялся. Гуляй смело со своей Катюшей. Да, Доронин, с тебя стакан.

— Как тебе это удалось?

— Я заменил тебя. И все оформил как следует, да же в приказ изменения внесли. Так что свободен ты, Сань, как птица в бреющем полете.

— Володь!

— Ладно, молчи. Потом два наряда отстоишь за меня.

— Да хоть десять! Но как же Даша?

— А что Даша? Ей не привыкать. Скажу, за доблестную службу отмечен праздничным нарядом, так что — гордись, родная. Короче, мое это дело. Я же понимаю, как важна для тебе первая семейная встреча. Посему молчи, но стакан давай наливай.

— Нет у меня сейчас.

— Мамеда пошли.

Доронин вызвал старшину Мамедова.

— Акиф? Ты мне кунак? — спросил его Чирков.

— Я понял. Что? По новой, командир? — Мамедов был недоволен, решив, что Доронин собирается выпить.

— Ни черта ты не понял, мой горный друг, — продолжал Чирков, — речь не о твоем командире, а обо мне. Доронин мне стакан должен, понял? Сам он, ты понимаешь, не может пойти за пойлом, мне идти — какой резон, ведь стакан должен не я? Вот и получается, если ты друг мне и тебе не западдо, сходи до комка!

— Говоришь, командир тебе стакан должен?

— Точно.

— Ну лобастый, Володя, я тебе налью сам. Пойдешь со мной или сюда доставить?

— Зачем светиться, Акиф, пошли в твои владения. Все-таки, Доронин, переманю я у тебя Мамедова. Не старшина — золото. В отличие от моего недоделка.

— Так я тебе его и отдам, жди.

Как только Чирков с Мамедовым вышли, зазвонил телефон. Оперативный дежурный сообщил, что старшего лейтенанта Доронина и рядового Ветрова вызывает к себе командир части.

Это было неожиданно. Ну ладно, Смирнов хотел бы увидеть его, Доронина, такое бывало. Но при чем здесь рядовой Ветров? Неужели драка в туалете стала достоянием гласности? Это уже хуже. Но думай не думай, а идти надо.

Александр вызвал дневального:

— Рядового Ветрова ко мне, быстро!

Через несколько минут Костя открыл дверь ротной канцелярии.

— Разрешите, товарищ старший лейтенант?

— Заходи. Так, нас вызывает командир части, тебя и меня. Если встанет вопрос о ночном инциденте со старослужащими, ничего не скрывать, говорить правду. Ясно?

— Так точно! — Костя был немало удивлен вызовом. — Но… откуда…

— Не знаю. Все! Пошли!

Доронин с Ветровым прошли через плац в штаб. Поднимаясь по лестнице, офицер подбодрил подчиненного:

— Ты особо не суетись. Командир с виду грозный, а так с понятием. Единственное, не переносит лжи. Это уясни.

Они подошли к двери кабинета. Старший лейтенант постучал.

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Входите.

Командир сидел за рабочим столом, как всегда собранный и внимательный. В руках он, как всегда, держал ручку. Перед ним — чистый лист бумаги.

— Проходите, присаживайтесь, — пригласил Смирнов, не дожидаясь доклада.

Тон командира — миролюбивый и разносом, по крайней мере сейчас, в самом начале, не грозил. Он спросил, глядя на солдата:

— Рядовой Ветров? Константин?

— Так точно!

— Знаешь, Константин, я вызвал тебя больше по личному вопросу. Дело вот в чем. Фамилия Ветров напоминает мне один эпизод из моей жизни. Извини, твой отец жив? Родной, я имею в виду, отец?

— Никак нет, товарищ подполковник. Он погиб в Афганистане.

— Вот как? А кем он там служил?

— Летчиком, пилотом вертолета, лейтенантом.

— Вертолета? — лицо Смирнова напряглось. — А когда и при каких обстоятельствах он погиб, тебе известно?

— В восемьдесят первом году. А как — это я знаю только со слов других. На земле шел бой, отец в составе экипажа прикрывал наших с воздуха. Вертолет сбили, экипаж разбился. Я отца не знал, так как родился, когда он уже погиб.

— Послушай, Ветров, — командир подошел к Косте и взял его за плечи, чем очень удивил Доронина, — у тебя, вернее, у вас дома сохранились фотографии отца?

— Да, но только одна, с войны.

— Хорошо. Сейчас, подожди.

Командир сел за стол, начал выдвигать ящики, вытаскивая папки, открывая их и бросая на сукно. Он что-то искал и наконец нашел. Смирнов держал в руке пожелтевшую от времени фотографию. Он обошел стол, наклонился к Ветрову.

— Посмотри, парень, сюда. Здесь, на фото, нет твоего отца?

На Костю смотрели, два улыбающихся офицера, летчики, судя по форме, державшие в руках шлемы. Слева незнакомый, постарше, а вот справа… Сомнений быть не могло, через десятилетия на него смотрел отец, по возрасту ненамного старше сегодняшнего сына.