Балтийская гроза - Евгений Евгеньевич Сухов

задумался. Было над чем поразмышлять. Сделав глубокую затяжку, он выдохнул сладковатый дым, распространившийся по всему кабинету, и произнес:

– Мы не станем препятствовать группе «Движение Сопротивления», даже если заговорщикам удастся устранить Гитлера… Хотя я совсем не уверен, что у них что-то может получиться… На стороне Гитлера все равно останется значительная часть генералитета, которая ему многим обязана, и они будут стоять за него и за его политику до самого конца. К тому же еще неизвестно, как население Германии воспримет смерть своего лидера… Но однозначно можно сказать, что в случае устранения Гитлера в Германии начнутся широкие волнения, что будет нам только на пользу и поможет более успешно завершить Белорусскую и Шауляйскую операции[85]. Им будет уже не до нас… А мы между тем освободим оккупированные немцами земли и накажем всех тех, кто развязал эту кровавую бойню и принес столько горя на нашу землю… Если им не удастся устранить Гитлера, то он не пожалеет никого из заговорщиков. В этом случае будут уничтожены даже самые опытные и боевые генералы, внесшие немалый вклад в завоевание наших территорий. Такими решениями он только ослабит свою армию, что тоже будет нам на руку. И пока они будут уничтожать друг друга как крысы, запертые в бочке, мы будем продвигаться вперед. И нас уже ничто не остановит. Мы войдем в Берлин, отловим Гитлера, всю его банду, совершавшую военные преступления на наших территориях, и будем их судить. И от нашего суда не уйдет никто!

– Если мы откажемся, то они могут договориться с нашими союзниками о прекращении боевых действий, – заметил Лаврентий Павлович. – Мы можем пойти на хитрость и сделать вид, что нас заинтересовало их предложение.

Иосиф Виссарионович слегка поморщился:

– Союзники не пойдут на такой шаг. Совсем не тот случай, чтобы договариваться с фашистским режимом, тем более что сейчас перевес на нашей стороне, и мы уже стоим на границе Германии. Мы загоним эту фашистскую гадину в логово и там ее уничтожим! Кстати, ведь даже среди заговорщиков немало генералов, которые совершили преступления на нашей земле. Лаврентий, тебе известно о том, что в группу «Движение Сопротивления» входит генерал пехоты Карл-Генрих фон Штюльпнагель?[86]

Это был вопрос, на который Лаврентию Павловичу трудно было ответить. Он мало что знал о генерале Карле-Генрихе фон Штюльпнагеле: в середине сорок первого года 17-я армия под его командованием оккупировала территории Киевской области и Донбасса; впоследствии он был назначен командующим войсками оккупированной Франции.

Можно было бы ответить на вопрос Сталина утвердительно, но в этом случае он опасался дополнительных вопросов, которые могут открыть его неосведомленность.

– Я мало что о нем знаю, товарищ Сталин, – признался Берия, – но я дам соответствующее поручение, и завтра на вашем столе будет лежать полная информация о генерале пехоты Штюльпнагеле.

– Не нужно, – отмахнулся Иосиф Виссарионович, – я и так о нем знаю предостаточно и не упускаю его из вида. – Верховный подошел к окну и распахнул его настежь. В комнату стремительно ворвался замешенный на запахе дельфиниума поток свежего воздуха, выдув табачный дым. – Еще в тридцать пятом году он опубликовал меморандум, в котором соединил в одно целое идеи антибольшевизма с антисемитизмом. Генерал Штюльпнагель является военным преступником! И забыть это мы не смеем… На советской территории, оккупированной семнадцатой армией, которой командовал Штюльпнагель, совершалось немало кровавых преступлений. Он не только потворствовал злодеяниям, но и подписал еще множество приказов, разрешающих репрессии против гражданского населения в отместку за действия партизан. Он сам и штаб его армии теснейшим образом взаимодействовали с айнзацгруппами, в том числе в ходе массовых расстрелов евреев. Своим подчиненным он высказывал идею, что все евреи – это коммунисты, а все коммунисты – это евреи. Так что весь путь семнадцатой армии генерала пехоты Штюльпнагеля отмечен массовыми захоронениями гражданского населения, чего ни забыть, ни простить мы не можем. И никаких компромиссов с такими, как он, быть не может!

Лаврентий Берия лишь кивал, осознавая, что Сталин получает данные от нескольких разведок, в том числе от Главного управления контрразведки «Смерш» Виктора Абакумова. И о группе «Движение Сопротивления» ему известно куда больше, чем может показаться. Вряд ли он когда-либо упускал ее из вида.

– Мы продолжаем собирать материалы по этим преступлениям, – заговорил Лаврентий Павлович. – Многие из карателей уже предстали перед судом.

– Мне известно, что третьего июля генерал-квартирмейстер Вагнер[87], генерал-полковник Линдеман[88] и еще ряд других генералов провели совещание в отеле «Берхтесгаденер Хоф». Они обсуждали ряд вопросов, в том числе чтобы провести переговоры о порядке отключения правительственных линий связи генералом Фельгибелем после взрыва, а также обсуждался вопрос о заключении с нами мирного соглашения… И что я хотел бы сказать, генерал-квартирмейстер Вагнер прекрасно был осведомлен о всех военных преступлениях, которые клика Гитлера планировала провести в отношении населения на оккупированных территориях. И еще. Будучи генерал-квартирмейстером, он несет значительную долю ответственности за оккупационную политику в тылу. За политику голода в отношении гражданского населения и прежде всего за скудное питание советских военнопленных, в результате чего сотни тысяч из них погибли от голода. И как же в таком случае мы будем с ними разговаривать о мире? Нет! Каждый из них должен понести наказание за все свои бесчеловечные преступления! А что там произойдет двадцатого июля, мы с интересом понаблюдаем. Но вряд ли это как-то скажется на наших убеждениях и на наших победах…

Глава 11

20 июля 1944 года. Восточная ставка Гитлера. «Полковника Штауффенберга арестовать»

День выдался жарким и очень душным. Оно и понятно – самый разгар лета! В это время в Пруссии оно всегда такое злое. Другое дело Оберзальцберг, там температура даже в самый пик лета не превышает двадцати двух градусов, идеальное место для жизни! Ни тебе комаров, ни прочей кровососущей напасти, и потом, как это здорово – засыпать в прохладе разреженного горного воздуха!

Совещание было назначено на двенадцать часов дня в зале собраний, представлявшем собой вытянутое деревянное здание. Но фюрер задерживался, и собравшиеся генералы, понимая, что Гитлер еще не совсем оправился от затяжной поездки, решили запастись терпением.

Наконец Адольф Гитлер вышел из блиндажа для гостей, больше напоминавшего сопку с разросшимся ельником, и в сопровождении личного адъютанта штурмбаннфюрера[89] СС Отто Гюнше[90] направился в зал. Остановившись, он посмотрел на маскировочную сеть, висевшую между блиндажами. К ней было пришито множество веток, приклеены листья, комьями лежала спрессованная земля. Маскировка была настолько мастерски сооружена, что за все время