Ложь на крови - Александр Александрович Тамоников

тень. — Не дождались меня Лариска с Васей. А, ладно, что уж теперь. Надо жить дальше, правильно?

— Правильно, — согласился офицер.

— Вот и славно.

Глава 5

На обратном пути в городок Митькову тоже повезло. Попутная машина подобрала его буквально сразу. Правда, ехать пришлось с пересадками, но зато днем старший лейтенант уже был на месте. К Юркину он решил идти тотчас, не заходя к себе на квартиру.

По дороге Михаил вспоминал и подполковника Кузьменко, и их разговор, и проведенный за бутылочкой вечер. Подполковник снова показал себя неплохим рассказчиком, и весь вечер парень слушал его армейские истории, забавные, порой поучительные. Митьков тоже рассказал пару случаев из своей не столь богатой, как у собеседника, биографии. Видимо, Кузьменко истосковался по людям, с которыми можно вот так душевно посидеть и поговорить. Нет, собутыльники бы, при желании, всегда нашлись — желающих выпить задарма во все времена было немало. А вот слушателей или тех, кто мог бы поддержать разговор, не находилось. Да и сказывалось одиночество — подполковник как вернулся из госпиталя, так и жил здесь один-одинешенек.

Рано утром Иван Григорьевич разбудил Михаила и даже угостил чаем. Они тепло и душевно попрощались, а напоследок Кузьменко сказал:

— Ты, Миша, знай: как сцапаете эту гниду казематную, можете смело записывать меня в свидетели. Под всем подпишусь и всем расскажу, что этот гад натворил.

— Обязательно, товарищ подполковник, — твердо пообещал парень. — Спасибо вам за все.

— И тебе спасибо, дружочек. Если что, заезжай просто так. Адрес мой знаешь, а живу я один. И тебе всегда буду рад.

Подполковник даже обнял его на прощание.

Капитан был на месте. Точнее, в курилке, о чем Митькову сообщили другие офицеры. Придя в курилку, старший лейтенант увидел Юркина, сидящего на старой скрипучей табуретке с облупившейся краской. В одной руке он держал папиросу, в другой — исписанный лист бумаги. Письмо, догадался Михаил и негромко произнес:

— Здравия желаю, Дмитрий Федорович.

— Вольно, боец, — ответил Юркин, не отрывая глаз от листка. Дочитав до конца, он аккуратно свернул письмо, убрал в карман и пояснил: — Вот, с женой пообщался.

— Славно, — улыбнулся парень.

— Славно, славно. — Юркин затянулся. — Ну, что, Мишаня, чем порадуешь?

— Кое-что есть, — изобразил скромность Митьков. — Кузьменко много что интересного про Захарова рассказал.

И он как можно подробнее пересказал то, что услышал от подполковника. Капитан не смотрел на своего подопечного, но слушал очень внимательно. Когда старший лейтенант замолчал, он изрек:

— А я ведь чувствовал, что там все не просто так.

— Да, — согласился парень. — Захаров-то, получается, всю роту под удар и подставил.

— Ну и гнида же, — презрительно сказал Юркин и сплюнул. — И вот такую падаль, Миша, нам приходится вычислять, ловить. Как думаешь, каково с подобными общаться? Притом общаться-то нужно исключительно вежливо, в рамках установленных правил. Даже если у тебя самого внутри все кипит и булькает и хочется этой гадине в морду заехать или ребра переломать. А то вообще пристрелить ко всем чертям. Ты еще с такими близко не сталкивался. Но еще столкнешься, если прослужишь.

Митьков нахмурился. Его наставник был прав — сейчас ему этого не понять. Но офицер был уверен, что в такой ситуации он сумеет удержать себя в рамках. Все-таки он — это он, а не кто-то другой.

— Дмитрий Федорович, — нарушил установившуюся тишину старший лейтенант, — Кузьменко сказал, что доложил особистам про то, что натворил Захаров.

— О, — оживился капитан. — Это тоже важно. Есть у меня в той службе один хороший знакомец. Зануда, правда, редкостный, но помочь сможет. Слушай, а этот бывший командир не называл старую фамилию Захарова?

— Называл. Сеньков.

— Сеньков? — переспросил Дмитрий.

— Сеньков, — повторил Михаил. — Дмитрий Федорович, вы же сами мне рассказывали про способ с якобы украденными документами.

— Рассказывал, Миша. Но я тебе еще раз повторю — это одна из версий. Потому что, откровенно говоря, при рождении Захаров мог быть как Сеньковым, так и кем угодно, хоть Шаляпиным.

— А ответы на ваши запросы еще не приходили?

— Только из Ростова прислали парочку. Но там то, что и ожидалось, — Захаров призван ростовским военкоматом в сорок втором. А второй — то, что на заводе действительно работал. Ну, попутно еще то, что сначала женился, потом развелся, но для нас это ценности не представляет.

— Это он, получается, не так уж долго и воевал, если в плену оказался в прошлом году.

— Получается так.

— Что дальше будем делать? Ждать, пока второй этап пройдет?

— Там не так долго, как ты думаешь. Ну, это если за Захаровым ничего подозрительного не найдут. Не сегодня-завтра может выйти, если не с чистой совестью, то с чистыми документами точно.

— И тогда будем следить?

— Это попутно.

— Попутно?

Юркин встал и прошелся по пятачку, на котором располагалась курилка.

— Мы возьмем его, Миша. Сначала я схожу к капитану Оськину из особого отдела, попрошу его помочь нам проверить показания Кузьменко — действительно ли доложил о предательстве Захарова.

— Но…

— Слушай, боец, я тебя прекрасно понимаю, но еще раз напомню — в нашем деле доверяй, но проверяй. Рассказанную Кузьменко историю наверняка задокументировали. Но сам понимаешь, раз он попал в плен, достать его было нереально. Если его предательство не всплыло на втором этапе проверки, то, считай, Захарову очень крупно повезло. А в нашей с тобой игре это будет солидный козырь, который мы разыграем в нужный момент. Усек?

Парень вздохнул:

— Усек.

— Вот и прекрасно. Еще вопросы есть?

— Есть.

— Ну?

— Дмитрий Федорович, вы думаете, что если Захаров успешно пройдет второй этап, он снова сюда попадет?

— Хороший вопрос, Мишаня. — Юркин потер подбородок. — Если нет, попросим Лебедева отправить нас в командировку. Объясним ему все, что следует. Думаю, не откажет. Даже несмотря на то что мы пока еще не знаем всей подноготной Захарова, Сенькова, или кто он там на самом деле.

— Вы считаете, одного предательства мало?

— Да за глаза хватит. Но чует мое сердце, там одним предательством дело не обошлось. Так что, Миша, пока ждем. И не переживай ты так. Думаю, ждать мы будем не так уж долго.

Капитан выбросил окурок и скрылся в здании. А Митьков лишь снова вздохнул.

Дмитрий оказался прав. Следующие несколько дней наставник и ученик занимались другими делами, от которых их никто не освобождал. Разумеется, они оба помнили о деле Захарова. Старший лейтенант даже нервничал больше старшего товарища и злился, что дело не сдвигается с мертвой точки. Капитан же, в свою очередь, был невозмутим как скала, что тоже злило Михаила. Даже больше, чем одергивания Юркина.

Последний, к слову, когда выдалось немного свободного времени, еще раз перечитал протоколы допросов других заключенных концлагеря,