За СССР. Старик на ринге - Никита Андреевич Борисов

Он лёг, позволяя внуку укрыть его одеялом. Алексей выключил свет и тихо вышел из комнаты. Воронин закрыл глаза, но сон не шёл. В памяти всплывали образы — Клавдия в синем платье, дочери в детстве, внук, делающий первые шаги,а потом и внучка.

"Я прожил хорошую жизнь," — подумал он. "Что бы ни случилось завтра — я прожил хорошую жизнь."

С этой мыслью он наконец погрузился в сон. Ему снилась Клавдия, молодая и красивая, в том самом синем платье. Она улыбалась и протягивала к нему руки. "Всё будет хорошо, Миша," — говорила она. "Ты справишься. Ты всегда справлялся."

Глава 7

Утро дня поединка выдалось на редкость ясным и солнечным. Лучи света пробивались сквозь шторы, рисуя золотые полосы на полу спальни Воронина. Старик проснулся рано, по давней привычке — ещё до звонка будильника. Несколько минут он лежал неподвижно, прислушиваясь к своему телу.

Боли в суставах, привычные спутники последних лет, давали о себе знать, но не сильнее обычного. Сердце билось ровно. Голова была ясной. Странное спокойствие наполняло его — то особое состояние боксёра перед важным поединком, когда все сомнения остаются позади, и остаётся только чистая решимость.

***

К полудню холл гостиницы "Интурист" превратился в импровизированную пресс-зону. Журналисты со всего мира — американские, европейские, японские, советские — теснились вокруг небольшого подиума, где должна была состояться первая пресс-конференция перед взвешиванием и сегоднешнем боем. Фотографы проверяли оборудование, операторы настраивали камеры, а репортёры готовили вопросы, которые обещали стать острыми.

Воронин появился в сопровождении Алексея и представителей Спорткомитета. Коробов шёл рядом, нервно поглядывая то на часы, то на журналистов. Позади них — врач и переводчик. Михаил Петрович был одет в строгий тёмно-синий костюм, белую рубашку и галстук. Выглядел он собранным и на удивление свежим для своих лет.

— Готовы, Михаил Петрович? — тихо спросил Коробов. — Помните, о чём мы договаривались? Никаких политических заявлений, никаких провокаций. Только спорт.

— Не учите старого, — буркнул Воронин. — Я в этих играх участвую дольше, чем вы живёте.

Они заняли места за длинным столом на подиуме. Пустое кресло с правой стороны ждало американского боксёра. Вспышки фотоаппаратов, словно молнии, озаряли лица присутствующих. Коробов начал вступительную речь, но внезапно её прервал шум у входа.

В холл вошёл Тайрон Джексон со своей командой. Высокий, мускулистый афроамериканец в элегантном светлом костюме выглядел впечатляюще. Рядом с ним — седой тренер, менеджер, переводчик и охранники. Они медленно продвигались сквозь толпу журналистов, которые тут же начали выкрикивать вопросы и щёлкать затворами камер.

Воронин внимательно наблюдал за приближением соперника. Их взгляды встретились через весь зал — старика с выцветшими голубыми глазами и молодого чемпиона с пронзительным тёмным взглядом. Что-то промелькнуло между ними — искра узнавания, оценки, уважения.

Джексон поднялся на подиум, пожал руки организаторам и, наконец, встал перед Ворониным. Секунду он колебался, затем протянул руку. Михаил Петрович встал и крепко пожал её. Журналисты бросились фотографировать это рукопожатие — символический первый раунд поединка.

— Рад познакомиться, сэр, — сказал Джексон по-английски, и переводчик тут же перевёл. — Я многое слышал о вас от моего отца. Он был вашим поклонником.

— Передавай ему привет, — ответил Воронин по-русски. — Скажи, что старик Воронин ещё может показать пару трюков.

Они сели, и официальная часть пресс-конференции началась. Сначала стандартные вопросы — о подготовке, о стратегии, о настрое. Джексон отвечал уверенно, профессионально, с уважением отзываясь о сопернике. Воронин был более лаконичен, даже суховат.

— Мистер Воронин, — спросил американский журналист, — не считаете ли вы, что в вашем возрасте выходить на ринг против действующего чемпиона мира... скажем прямо, опасно для здоровья?

Переводчик перевёл вопрос. Коробов напрягся, но Воронин спокойно улыбнулся.

— А вы не считаете, — ответил он, — что в любом возрасте жить опасно для здоровья? Особенно если живёшь трусливо.

Этот ответ вызвал одобрительный гул в зале. Советские журналисты заулыбались, некоторые даже захлопали.

— Мистер Джексон, — обратился другой репортёр к американцу, — как вы относитесь к тому, что вместо заявленного соперника, чемпиона Европы Игоря Высоцкого, вам противостоит пожилой ветеран? Не считаете ли вы это неуважением к вам как к профессионалу?

Джексон задумался на мгновение, прежде чем ответить:

— Я приехал в СССР, чтобы боксировать. И я буду боксировать с тем, кого выставят против меня. Что касается уважения... — он посмотрел на Воронина, — я считаю большой честью встретиться на ринге с легендой мирового бокса, человеком, чьи бои изучал мой отец.

Ответ был дипломатичным, но Воронин уловил в нём искреннее уважение. Этот парень не был похож на типичного американского выскочку. В нём чувствовалась основательность, достоинство.

Пресс-конференция продолжалась. Вопросы становились всё острее, журналисты пытались спровоцировать конфронтацию между боксёрами. Особенно старался один американский репортёр с рыжими волосами и наглым взглядом.

— Мистер Воронин, — сказал он, — как вы думаете, почему советская сторона выставила против чемпиона мира пенсионера? Может, в СССР просто нет достойных молодых боксёров?

Коробов побледнел. Переводчик замялся, но Воронин жестом показал, что понял вопрос.

— У нас много отличных молодых боксёров, — спокойно ответил он. — Но иногда нужен старый волк, чтобы показать молодым щенкам, как держать удар.

Зал загудел. Журналисты бросились записывать цитату. Джексон, которому перевели ответ, усмехнулся, но не выглядел обиженным.

— Ещё вопрос для мистера Воронина, — не унимался рыжий репортёр. — Вы участвовали во Второй мировой войне. Не странно ли для вас теперь сражаться против представителя страны, которая была вашим союзником в той войне?

Этот вопрос явно имел политический подтекст. Коробов подался вперёд, готовый вмешаться, но Воронин остановил его жестом.

— На войне я сражался против фашистов, а не против наций, — ответил он с достоинством. — И на ринге завтра я буду боксировать с конкретным человеком, а не с целой страной. — Он посмотрел прямо на Джексона. — Хотя, должен признать, этот конкретный человек выглядит весьма внушительно.

Джексон кивнул в знак признательности. Казалось, между двумя боксёрами устанавливается молчаливое взаимопонимание, несмотря на разницу в возрасте, культуре и идеологии.

Но тут рыжий репортёр задал вопрос, который перевернул ход пресс-конференции:

— Мистер Джексон, как вы думаете, сколько раундов продержится ваш пожилой соперник, прежде чем окажется на полу?

Переводчик замялся, но вопрос уже прозвучал. В зале повисла напряжённая тишина. Джексон нахмурился, явно недовольный бестактностью.

— Я никогда не