Твин-Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер - Линч Дженнифер

После того как сомнений у меня уже не оставалось, я вынула из кармана сигарету с марихуаной, которую выпросила у Бобби. Он хотел, чтобы мы раскурили ее на пару, но я отказалась. Сказала, что это можно будет сделать как-нибудь потом. Закурив, я стала думать о сексе: мне представлялись разные типы мужчин и то, как каждый из них, не спеша, входит в меня.

Я пыталась вообразить такое, что должно было понравиться БОБУ. Вынула из кармана трусики, которые специально прихватила с собой, потерла их о дерево. Это были трусики, которые я носила утром, до того как отправиться в лес, так что дерево наверняка будет пахнуть мной… Теперь я уже не боюсь, что внутри у меня плохо пахнет. Не боюсь, потому что знаю: это не так. И пахну я как самая нормальная девушка.

Приложив трусики к носу, я вдохнула свой запах. Мне представилась стоящая передо мной молодая девушка, и я начала рисовать себе, как мужчинам хотелось бы до нее дотрагиваться. Вот они подходят совсем близко. Дотрагиваются до заветного места. БОБ называет его «пиписька». Сейчас мне самой хочется ее коснуться – слышишь, БОБ? Когда я чувствую свой запах, то говорю себе, что мне нечего бояться. Я несколько раз громко произнесла эти слова, стоя перед деревом. Я медленно пускала дым и представляла, как буду касаться Бобби… и что станет делать он, чтобы мне было хорошо. Мысленно я звала: «Приди, БОБ!» Сейчас мне кажется, что он там был, но прятался за деревьями.

Я совсем одурела от той сигареты и ни с того ни с сего бросилась на землю и стала кататься по листьям и опавшей хвое. И все время смотрела на дерево у себя над головой. Я хотела, чтобы оно следило за мной и запоминало все движения этой совершенно чужой девочки, валявшейся у его подножия. Прежней Лоры больше не существовало. Она должна была сгинуть. Я же просто пользуюсь иногда ее голосом: гораздо легче получить то, что хочешь, когда произносишь слова ласковым тоном маленькой девочки.

Затем я сбросила платье и начала касаться своих грудей: время от времени я слюнявила пальцы и размазывала влагу по соскам. Водя пальцами вокруг сосков, я пыталась повторять то, что делают ребята своими языками. Когда мне становилось особенно приятно, я постанывала. А когда делала себе больно и соски становились розовыми, начинала плакать.

Между тем в лесу поднялся ветер, и я почувствовала, как он обвевает мою голую грудь. Помнится, я несколько раз повторила:

– О, кто бы ты ни был… мне так приятно от твоего прикосновения… Так приятно…

Тут я почувствовала между ног влагу и скинула трусики, так что осталась совсем голая. Я стала вслух разговаривать с БОБОМ и при этом дотрагивалась до своего заповедного места, моей маленькой кнопочки.

– БОБ! Бобби! – звала я его. – У Лоры есть для тебя сладкая булочка. Такая чистенькая, миленькая, что просто м-м-м-м-м… Ручаюсь тебе, что тебе она придется по вкусу… Приходи же, БОБ! Приходи – и давай поиграем вместе…

Ветер усиливался, но БОБ все равно так и не появился.

У меня был такой сильный оргазм, как никогда раньше. Мое тело никак не могло остановиться, и мне пришлось ухватиться за дерево с такой силой, что оторвался большой кусок коры: теперь я вцепилась в дерево ногтями… И только тогда понемногу стала успокаиваться. От марихуаны и моего маленького представления, разыгранного в лесу, мне стало так тепло, что, лежа голой на земле, я чуть было не заснула. Но я понимала, что делать этого нельзя, и устояла перед соблазном. Его все не было. День или ночь – какое это имеет значение. Я доказала ему, что не боюсь. Я трогала себя под его деревом. Звала его и всячески издевалась над ним. Я выдержу это испытание… вот увидишь. Если БОБ хочет, чтобы я стала испорченной, я стану ею, нужно только еще немного времени. Я могу сделаться такой, как он хочет.

Возвращаясь из леса, я чуть не погибла: откуда ни возьмись на меня сверху ринулась огромная сова. Я почувствовала силу ее крыльев, рассекавших воздух прямо перед моим лицом. Я вспомнила Маргарет. Вспомнила ее слова:

«Многие вещи не такие, какими кажутся».

О, как я боялась этого. Самого этого места, малейшей мысли о том, что мне придется трогать себя, дразнить себя. С этим покончено. Я побывала здесь – и ничего страшного. Да, тут темно и мрачно, но мне нравится это место. Я ему рада. И не стану противиться, даже если здесь в меня будут проникать так глубоко, что сделают больно. Я нашла светлое пятно радости в этом мраке. Мой план еще не выполнен до конца.

Я вернусь, БОБ. Вернусь, чтобы принять тебя в себя, хотя ты и думал, что я не смогу этого сделать. Я вернусь.

3 августа 1986

Дорогой Дневник!

Сообщаю тебе, что остаток того дня я провела с Троем в конюшне. Общение с ним успокоило меня, и я вернулась вечером домой, чувствуя себя сильной и полностью обновленной. При этом меня не посещали никакие мысли о том, что я плохая или делаю не то. У меня было твердое намерение раз и навсегда покончить с этим человеком, издевавшимся надо мной и причинявшим боль. Человеком, известным мне только по имени. Я ведь не знаю ни где он живет, ни откуда является. Но я заставлю его вернуться. Мучитель, он не получит удовольствия от своих пыток, если жертва станет кричать и требовать новых.

Все это было почти две недели назад… нет, наверно, только неделю. Все последнее время я пребываю в глубокой задумчивости. Свидания с Бобби Бриггсом – одно удовольствие. Когда ни захочу, он тут как тут и приносит все, что мне хочется. Вчера я подумала: он слишком долго тянет, не решаясь поступить со мной так, как ему бы хотелось. Да и я тоже устала только обниматься и целоваться, когда домой возвращаешься, чувствуя, словно в тебя загнали пробку и она не дает выйти наружу всему, что накопилось внутри. Но я должна дать ему понять, что мне только четырнадцать, на которые я и выгляжу…

Мама и папа собирались днем уйти на несколько часов, и я сказала, что меня тоже не будет дома, но я приду не позже половины седьмого, чтобы приготовить ужин. Мамино лицо при этих словах озарилось улыбкой. Я хочу доставлять родителям радость. Любить их, как подобает маленькой дочке. Приходится вести то, чего я сама не выбирала, но что мне выпало. Две жизни. Две совершенно разные жизни.

У этой второй Лоры было свидание с Бобби Бриггсом в Лоу-Тауне. Он сказал, что знает в округе один сарай, совсем заброшенный, – там нас никто не найдет. Мысль о том, что мы сможем быть с ним совершенно одни и я наконец сумею испробовать все виденное в безумных снах, несказанно меня обрадовала. Я, правда, немного нервничала: до меня неожиданно дошло, что это не тот БОБ, которого я ненавижу, а юный Бобби, с важным видом пытающийся охмурить Лору Палмер и робко спрашивающий, не хочет ли она ему принадлежать. Ну да ладно. Сделаю вид, что убеждена, будто он меня вожделеет. Я знала, что ему известно: ни с одним мальчиком я еще не переспала… знала, что с кем-нибудь более опытным все было бы совсем по-другому… знала, что с Бобби может получиться так, как будто я возвратилась назад, к своим тринадцати годам, когда впервые полюбила мужские руки, двигавшиеся в воде, а потом горько рыдала поздним вечером, поняв, что мужчина этот навсегда исчез из моей жизни. Во что бы то ни стало надо, чтобы подобное не повторилось. Я должна быть сильной. БОБ может следить за мной в эту самую минуту… или в любую другую. Я не имела права позволить себе влюбиться… во всяком случае, выражать свои чувства вслух.

Бобби был само очарование. Чувствовалось, что он нервничает: ему трудно, казалось, выговаривать слова, а одеяло, которое он привез с собой на велосипедном багажнике, никак не хотело расстилаться, как он ни старался.

Все это время я стояла рядом и вертела в руках небольшую бутылку водки (для нас двоих) и сигарету с марихуаной (чтоб можно было еще и покурить). Почему-то мои пальцы держали их не очень крепко, так что мне пришлось опуститься на колени и поставить бутылку на земляной пол, пока она не выскользнула. Бобби еще больше занервничал, потому что мои колени оказались на голом полу.