Белая кровь Тавриды - Александр Александрович Тамоников

– рискованно. Даже если сочинить для них какую-нибудь подходящую байку. Дескать, мы – замаскированные советские разведчики, выполняем важное задание, а потому молчите, пацаны, о том, что нас видели! Байку-то сочинить можно, но ведь мальчишки все равно не утерпят и обо всем расскажут, едва только доберутся до недалекого села. И тогда может статься все что угодно. Во всяком случае, ничего для диверсантов хорошего.

Так что же делать? А остается лишь одно… Гадюкин многозначительно кивнул одному из диверсантов – Серьге. Тот понимающе кивнул в ответ, поднялся во весь рост и не спеша направился к другому мальчишке, все так же стоявшему на обочине дороги.

– Слышь, пацанчик, – улыбаясь, сказал ему Серьга. – Тут такое дело…

Ничего такого не ожидавший мальчишка не сдвинулся с места, лишь с тревожным любопытством смотрел на приближающегося к нему незнакомого дяденьку…

…Тела мальчишек уложили здесь же, в ложбинке и наспех закидали их травой.

– А теперь ходу! – скомандовал Гадюкин. – И как можно дальше!

– Что – прямо по открытой степи? – с недоумением спросил Серьга. – Увидят же!

– А ты хочешь, чтобы нас увидели здесь – рядом с убитыми пацанами? – злобно оскалился Гадюкин. – А вдруг их станут искать? Я сказал – ходу! Пригнувшись, перебежками, ползком! Вперед!

Диверсантам повезло – их маневров никто не увидел. Вскоре они наткнулись на степную речушку, сплошь заросшую камышом. Камыш – это было то что надо, в нем можно укрыться. Правда, речушка вела не к Сивашу, а совсем в другую сторону, но сейчас это было не важно. Важным сейчас было другое – как можно дальше уйти от места совершенного злодейства и тем самым оторваться от возможной погони.

Идти по камышам, то и дело по колени проваливаясь в вязкую грязь, да еще и тащить на себе тяжелые рюкзаки – занятие тягомотное и утомительное. Но диверсанты все шли и шли, почти не останавливаясь, а если и останавливались, то лишь затем, чтобы перевести дух и заодно произвести разведку.

Остановились они лишь ближе к вечеру, да и то лишь потому, что невдалеке, на самом берегу речушки, возникла деревня. Деревушка, по всей видимости, была небольшая, с двумя десятками домов, но все равно там жили люди, а стало быть, показываться в ней опасно. На измазанных в грязи диверсантов обязательно бы обратили внимание. К тому же, возможно, в ложбинке уже нашли тела убитых мальчишек и слух об этом страшном деянии распространился по всей округе. А коль так, то испачканных грязью незнакомцев вольно или невольно стали бы подозревать в убийстве тех мальчишек…

Диверсанты выбрались из темноты лишь тогда, когда совсем уже стемнело. Сориентировавшись на местности, пошли на север, в сторону озера Сиваш. Идти было тяжело, от усталости подгибались ноги, невыносимо хотелось спать.

– Отдохнуть бы часок-другой, – проворчал один из диверсантов – Хитрый. – А уж потом и дальше – с новыми силами… А то ведь того и гляди попадаем прямо посреди ночной степи!

– Не понимаешь, что говоришь! – возразил ему другой диверсант – Жених. – Я правильно буду говорить! Я здешний, до войны я тут жил! Я знаю! Сейчас они нас ищут по всем дорогам! И люди, и собаки! Ты хочешь, чтобы нас нашли? Я не хочу, чтобы нас нашли! Надо идти! Далеко идти, до самого Сиваша!

…Остановились они лишь на рассвете, укрывшись в каком-то поселении. Верней сказать, в развалинах поселения. В степном Крыму всегда было немало таких вот покинутых и разрушенных сел и деревень. Испокон веку люди селились здесь близ источников воды. Но источники в степном Крыму – дело ненадежное. Сегодня он есть, а завтра иссяк. А без воды какая жизнь? И люди уходили. А коль люди уходят из домов, то дома умирают. Ветра, дожди и солнце делают свое дело – убивают дома, превращая их в развалины.

Вот в таких развалинах и решили остановиться диверсанты. Развалины были вполне надежным укрытием. Случайно забредших сюда людей можно было не опасаться, что делать людям в давным-давно покинутом селении?

– Далеко ли до Сиваша? – спросил Гадюкин у Жениха. – Ты говорил, что жил здесь до войны… Значит, должен знать.

– Знаю, – отозвался Жених. – Чуешь, пахнет солью? Значит, Сиваш совсем близко. Может, три километра. Может, четыре. Не больше.

– А тогда так, – сказал Гадюкин. – Сейчас отдыхаем. И ночью тоже никуда не идем. Похоже, что пришли… Моемся, переодеваемся в чистое, не забываем о документах. А утром выходим и, не таясь, идем к соляным промыслам. Дальше будет видно. Оружие и прочее снаряжение прячем в этих развалинах. Место вполне надежное.

– Ну да, моемся… – проворчал кто-то из диверсантов. – Спрашивается чем? Воды-то лишь на два раза глотнуть…

– А и в самом деле, – растерянно произнес Гадюкин. – Воды у нас нет. Как быть? В таком страхолюдном виде, в каком мы пребываем сейчас, показываться нельзя. Жених, может, ты что-нибудь подскажешь?

– Озеро, – сказал Жених. – Здесь должно быть озеро. Не Сиваш, а другое – маленькое. Недалеко. Ночью мы его найдем, там и помоемся. Я знаю, где оно, и покажу. По запаху найду.

– Вот и хорошо, – сказал Гадюкин. – Крот и Серьга – в дозор. Остальным – спать. Через три часа вас сменят Жених и Хитрый. Жениха и Хитрого сменим мы с Петлей.

– На кой он нужен, дозор? – проворчал Серьга. – Кто сюда сунется, в эти развалины? Похоже, здесь никого не было лет сто!

– А если сунутся? – угрюмо спросил Гадюкин. – Или тебе мало тех пацанов на дороге?

– А! – яростно махнул рукой Серьга. – Черт бы все это побрал! И Сиваш, и его соль, и тех пацанов, и все на свете!

Он взял автомат и отправился выбирать место для дозора. Крот нехотя поплелся за ним. Остальные легли прямо среди развалин и вскоре уснули.

* * *

Когда день миновал и стемнело, диверсанты, ведомые Женихом, отправились на поиски озера. И впрямь вскоре они его нашли. Размеры озера из-за темноты определить было невозможно, да и не важно было, каковы его размеры. Вода в озере мерцала голубоватыми искрами, резко пахло солью.

– Вода-то – соленая, – проворчал Серьга. – Как мыться в такой воде? Сунешься в озеро, и останется от тебя один скелет! А, Жених! Я правильно говорю?

– Неправильно! – возразил Жених. – Хорошая вода! Все здесь моются в такой воде! Я тоже мылся в такой воде! Как видишь, живой.

– Так то ты, – все никак не мог успокоиться Серьга. – А то – я. У нас-то совсем другая водичка. Добрая и мягкая. И трава по берегам – не то что здешний дурелом!

– У вас –