Евгений Сухов - Я — вор в законе: Мафия и власть

Ознакомительный фрагмент

— Я вообще-то не владелец… — нерешительно пробормотал Репа, пропуская гостей в приоткрытую калитку.

— Да? — на мгновение задумался начальник в шляпе, но тут же вновь оживился: — Но деньги-то у вас есть? Заплатить сможете?

— Есть, а как же, — ответил Репа.

— Ну и ладненько, — сказал начальник, — оставите мне в ведомости свои данные, напишем расписочку «Принято от такого-то и такого-то», и дело будет в шляпе. Сейчас пройдем в дом, снимем показания счетчика, заплатите денежки, мастер разметочку сделает — где будем телефон в дом вводить, где будет аппарат стоять, где розеточки…

Репа закрыл за гостями калитку, и все двинулись к дому. В просторной прихожей человек в шляпе влез на поданный Репой стул и списал в блокнот показания счетчика. Затем они вошли в необъятных размеров холл, к которому с двух сторон примыкали комнаты, отделенные от основного пространства холла арочными проходами без дверей. Повсюду была расставлена мебель для отдыха — диваны, кресла, пуфики, кофейные столики. В разных концах помещения на тумбочках стояли два видеомагнитофона с телевизорами.

— Паспорт есть? — спросил Репу начальник в шляпе — Впишите данные вот сюда и сюда и распишитесь.

Репа корпел над ведомостью и не видел, как внимательно гости, вмиг утратившие свой несколько придурковатый вид, осматривают помещение. «Начальник», то есть Иван Лебедев, сделал «мастеру», то есть Сергею Абрамову, какой-то знак и скривил лицо в огорченной гримасе. Знак и гримаса означали: «Их здесь не меньше десяти, не знаю, справимся ли». К такому выводу Лебедев пришел по целому ряду мгновенно замеченных им признаков: по диванам со скомканными покрывалами, еще сохранявшими очертания тел людей, сидевших на них минуту назад; по стоявшим там и сям пустым и недопитым стаканам; по сданным на четверых картам на столике в одном конце холла и по переполненной пепельнице на столике в другом конце. Абрамов пожал плечами — это означало, что разведчики от трудностей не бегают. Он кивнул Лебедеву, разрешая действовать, а сам, мягко ступая по коврам, направился к закрытым дверям в другие комнаты. Раздался глухой удар — это Лебедев, неторопливо прицелившись, обрушил свою дубинку на затылок склонившегося над столом Репы. Тот вздрогнул, и его голова со стуком припечаталась к столешнице. Бывший майор подхватил Репу под мышки, бережно уложил его на ковер, завел руки за спину и защелкнул наручники у него на запястьях.

Чижевский приказал бывшим разведчикам при обезвреживании сибирских бандитов любой ценой избегать шума и по возможности — кровопролития. «Наш шеф не любит лишней крови», — заявил при этом Чижевский. «А кто же ее любит-то? — с недоумением спросил Абрамов. — Тем более лишнюю?» — «Не надо из нас делать садистов», — сказал Лебедев. «Мы не эти… Не Чикатилы какие-нибудь», — поддержал его Усманов. «Да? А в антикварном магазине вы что наворотили? — ядовито осведомился Чижевский. — Два трупа, расчлененка, директорша до сих пор в шоке… Мы у нее держим своего врача, чтобы она никуда не ходила и не болтала лишнего. Так даже Колян не действовал». — «А вот этого не надо, — возмутился Абрамов. — Колян изуродованные трупы специально оставлял на видных местах. А мы? Где эти трупы? Ну где? Нету их. Может, они директорше приснились? Может, этих отморозков вообще в природе не было? Вон трое пацанов, что на шухере стояли, тоже ничего не помнят, лечатся себе…» — «Нас поощрять надо, а не плешь проедать нравоучениями», — угрюмо добавил Лебедев. «Ну а где все же трупы?» — миролюбиво поинтересовался Чижевский. «Я же говорю — нету их, — ответил Абрамов. — Есть в Подмосковье одна старенькая котельная, которая на угле работает. Два оператора, оба алкаши. Температура в топке как в крематории, даже кости сгорают дочиста». — «Это точно? — усомнился Чижевский. — Не найдут потом черепа в шлаке?» — «Обижаете, — сказал Усманов. — Мы же проверяли». — «Ну ладно, проехали, — кивнул Чижевский. — Но директива прежняя: никакого шума — это однозначно и по возможности без крови». — «А сколько на этой даче народу? — спросил Абрамов. — Нейтрализовать втроем без крови целую толпу…» — «Судя по количеству продуктов, которое закупает в магазине их человек, народу там немного, — успокоил его Чижевский, не знавший об имевшихся на даче солидных запасах. — Максимум человека четыре». — «Ну, это еще куда ни шло, — проворчал Абрамов. — Но учтите: мы не боги, все предвидеть не можем. Мы и в магазине хотели без крови, а вон как все обернулось».

Указанием воздерживаться от кровопролития и объяснялась та заботливость, которую Лебедев проявлял по отношению к поверженному Репе. Уложив бесчувственное тело на пол, он посмотрел на Абрамова, прильнувшего ухом к двери в комнату. Тот показал Лебедеву на коридор, шедший в глубь дома. Майор кивнул и направился туда. Когда он проходил мимо Абрамова, тот сделал ему знак, сообщавший о том, что в комнате за дверью находятся как минимум четверо братков. Такой вывод он сделал, расслышав вздохи, покашливание и обмен приглушенными репликами. Лебедев озабоченно покачал головой, прошел дальше по коридору до следующей двери, прислушался и показал Абрамову пальцами и мимикой: «Они здесь, их примерно пятеро, я буду прикрывать у двери, а ты действуй». Абрамов кивнул. У него стало легче на душе, поскольку он боялся, что пацанов придется разыскивать по всему дому. Он сунул руку под халат, расстегнул под мышкой кобуру, в которой находился «ПСМ» с навинченным глушителем, подхватил с пола чемоданчик и моток провода, после чего постучал в дверь, заглянул в комнату и сообщил:

— Здрасьте, молодые люди. Будем у вас телефон устанавливать…

Осмотр местности майор произвел мгновенно. Пацанов и в самом деле оказалось четверо — двое сидели в глубоких креслах по обе стороны двери, двое — напротив двери на диване. Комната была просторной — даже чересчур просторной, как все помещения в этом доме: расстояние от дивана до двери составляло метров семь. Майор решил, что это ему на руку.

— А тебя, отец, кто сюда пустил? — спросил парень, сидевший в кресле слева. Ему показалось странным, что Репа, так заботившийся о конспирации и всячески скрывавший наличие в доме многочисленных бойцов, теперь позволил телефонисту свободно расхаживать по комнатам.

— Пушкин, — ответил «телефонист» и, мгновенно развернувшись, с хрустом впечатал подошву своего ботинка в лицо «бдительному» бойцу. Второй из братков успел лишь только приподнять задницу над креслом, когда Абрамов швырнул его обратно сокрушительным аперкотом в голову. — На пол, оба, — не повышая голоса, приказал Абрамов двум оставшимся боевикам, вскочившим было с дивана.

Те хорошо знали, какую опасность представляет пистолет с глушителем в умелых руках, и потому с глухим ворчанием неохотно улеглись на ковер. Послышался булькающий хрип — это боец в кресле слева давился кровью, заполнившей носоглотку. Абрамов левой рукой вырвал его за шиворот из кресла, распластал на полу и ловко защелкнул наручники на его запястьях. Один из лежащих на ковре приподнял голову, но тут же увидел нацеленное ему в лицо дуло пистолета.

— Ну, чего смотришь? Морду в ковер, быстро! И попробуй вякнуть — мозги вышибу, — скомандовал ему Абрамов. Тот поспешно повиновался. Майор открыл свой рабочий чемоданчик и достал оттуда четыре пары наручников. Затем он с кресла, стоявшего справа от двери стянул на пол не подававшего признаков жизни парня и также сковал ему руки за спиной. При этом он не переставал держать под прицелом двух громил, лежавших на ковре. Выпрямившись, майор шагнул к ним. В этот момент его опытный взгляд уловил, как напрягся для броска один из здоровяков. — Ну-ну, пацан, — добродушно сказал Абрамов, — извини, но стать героем я тебе не дам.

Раздался специфический отрывистый звук — нечто среднее между хлопком и стуком. Длинный ворс ковра приглушил крик боли. Бандит стал кататься по ковру, сжимая левой рукой простреленную кисть правой.

— Уй-уй-уй, — причитал он, — уй-уй-уй!

— Вот тебе и «уй-уй-уй», — передразнил Абрамов. — Я мог ведь и в башку тебе пальнуть. Нет быка —и проблемы нет. Эй ты, который еще не раненый, ну-ка посмотри на меня. Да подними морду, не бойся. Держи!

Абрамов бросил второму бандиту наручники. Звякнув, они упали на ковер у того перед самым носом.

— Давай, успокой своего друга и заверни ему клешни за спину, — продолжал распоряжаться майор. — Теперь защелкни наручники… Так, молодец, теперь ложись как лежал и тоже лапы за спину…

Абрамов застегнул наручники на запястьях последнего из четырех пленников, выпрямился и перевел дух.