Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов

темни, ну тебя на фиг. — Липницкого звали Георгием, и он предпочитал, чтобы его звали уменьшительным именем Юра, но не Жора. Беклемишев избрал обращение нейтральное, “импортное”, как он сам иногда его определял. — Все эти ваши тайны мадридского двора вылезают наружу, извини за выражение, как геморрой из задницы, вылезают достаточно регулярно. Все секреты нынче — до первого шустряка-журналиста, который Уотергейт закатывает в объеме недельного телесериала и десятка газетных номеров с продолжением.

— Но чаще всего это бывает дымовая завеса, за которой достаточно трудно рассмотреть настоящий огонь.

— Однако тебя, Джорджио, в новой твоей службе научили красиво выражаться. Давай-ка, отец договоримся: ты перестанешь мне пудрить мозги, или же начинаем говорить о чем угодно, не касаясь нынешней ситуации. О погоде, например, можно поговорить.

Он кивнул на окно. Шторы на окне были развернуты полностью. Здесь не надо было опасаться ничьих взглядов. На такой высоте над лесом разве только вороны и галки могли сейчас подсматривать, что делается внутри. А снаружи сейчас падал снег. Мелкий, но достаточно густой для того, чтобы превратить пространство в сероватое марево. И все же сквозь эту синевато-серую пелену пробивался откуда-то огонек. Скорее всего это был прожектор на железной дороге, обращенный в эту сторону. Но прозаический его свет сейчас превратился в сияние далекой путеводной звезды.

— Зачем же о погоде, — пожал плечами Липницкий, разлил еще жидкость по стаканам и откромсал большущим ножом с широким лезвием несколько ломтей черняшки. — Эй, я сейчас чесночный соус сделаю, — добавил он.

— Это что за фигня такая? — Беклемишев, набычившись, повернул голову от окна к хозяину.

— Да ничего особенного, давай-ка, хряпнем еще, а соус нас подождет. Земля Веньке пухом, — сказал Липницкий и опрокинул стакан.

Потом он поднялся из-за стола, щелкнул электрической зажигалкой и поставил чайник на огонь.

— Зачем же о погоде, Кирюша, — еде раз повторил Липницкий. — Погода нынче везде и во всем такая, как за окном — ни верха, ни низа. Все мрак и вихорь, как сказал классик. Так вот, подразделение, в котором Венька работал, можно было бы назвать группой слежения. У них и кодовое название было — “Охотник”. Следили за зверем, а он на поверку оказался домашним. Или, если точнее выражаться, в зверинце выращенным.

— Джорджио, мы с тобой разве нажрались уже?

— Нет, а что?

— А чего тебя в поэзию заносит?

— Прости, Кирюша, не буду больше. Буду разглашать тебе государственную тайну. Примерно с полгода назад их группа установила, что готовится своего рода взрыв бомбы, сходной с нейтронной. Только при взрыве нейтронной бомбы погибает все живое вообще, а здесь должно будет покинуть сознание, прежнее сознание, а другое на его месте возникнуть.

— И опять я вынужден спросить тебя, — необъятные плечи Беклемишева, казавшиеся еще более необъятными из-за обтягивающего их черного свитера крупной вязки, вышедшего из моды по меньшей мере лет десять назад, эти плечи поднялись и опустились, — мы с тобой уже нажрались до такой степени, что ты начинаешь мне фантастику какую-то выдавать?

— Это не фантастика, Кирюш. Может быть, у них ничего не получится к этому сроку, но не в сроках дело…

— К какому сроку?

— Что у нас в воскресенье, двенадцатого?

— А-а… Выборы.

— Правильно, в Государственную Думу. В нижнюю палату Конгресса, как это называлось бы в Соединенных Штатах. Выбирать будет народ, так ведь?

— Вроде бы, — Беклемишева до чертиков раздражала манера Липницкого вести разговор. Звание, что ли на него так воздействовало, погоны подполковничьи он на своих плечах ощущал постоянно? Отощали плечи заметно, неизвестно, чем он там, в своем хитром отделе сейчас занимается.

— Вот, а если этот народ соответствующим образом обработать? — Липницкий заговорил понятнее, вроде бы уловив раздражение друга.

— То есть, как это обработать? — спросил Беклемишев, но ответа не дождался, так как на плите как раз засвистел чайник.

— Извини, — сказал Липницкий, — я сейчас.

Он быстро поднялся, подхватил с деревянной плошки несколько очищенных чесночных зубков, швырнул их в деревянную же ступку, несколько раз ударил по ним керамическим пестиком, швырнул в чеснок щепотку соли, плеснул туда кипятка из чайника, быстро перемешал содержимое и вывалил его в плошку.

— Вот тебе и чесночный соус, — сказал хозяин. — Ты спрашиваешь, как обработать? Я тебе отвечу в таком ключе — как его собираются обработать согласно имеющимся у нас данным. А ты сам делай выводы. Путей несколько, я назову три наиболее вероятных. Путь первый: внедрение в сознание людей определенной программы в результате общения с разного рода экстрасенсами, магами, целителями. Особенно здесь преуспевают чужеземцы. Чужеземцы, я бы сказал, секты, в которых практикуется отнюдь не самая безобидная медитация.

— Бред какой-то, — помотал головой Беклемишев. — Вот теперь-то я точно протрезвел, не на Венькиных, конечно, поминках будь сказано. Они, секты эти, по-моему, одним заняты: как побольше бабок содрать, да в туман свалить. Одно Белое Братство чего стоит. Вот уж там размах так размах: на Украине это вроде бы базируется, а в Москве все вагоны их листовками оклеены. Вот они к концу света всех своих верующих точно голыми оставят — зачем, в самом деле, какое- то имущество, включая штаны и сорочку, если всему амбец настанет?

— Возражение резонное, — спокойно сказал Липницкий. — На этом рынке, естественно, конкуренция существует. Но кто-то восходит, кто-то уходит в закат, а некоторые пребывают вечно.

— Ладно, я в этом не особенно разбираюсь, — сбавил тон Беклемишев. — Их всех и не упомнишь уже. Но я понимаю так: ты хочешь сказать, что секты или вероучения несут нам тлетворное влияние — с Запада или с Востока, внедряют в состояние масс чуждую нам идеологию. А вы, значит, с ними боретесь? Так ведь это уже было, было…

— Если бы сейчас все так просто обстояло, как было, — покачал головой Липницкий. — Вся пикантность нынешней ситуации состоит в том, что некоторые секты или духовные центры вошли в контакт со спецслужбами России. Сейчас я не буду уточнять, какие именно религиозные течения и с какими службами, а также кто был инициатором сближения. Чуть позже с этим разберемся, ладно?

— Угу, — кивнул Беклемишев.

— А теперь добавь к этому целую роту — по одной столице только политически ангажированных вещунов, магов, прорицателей и колдуний и ты получишь то, что называется солидной группой поддержки. В детали мы опять же вникать не станем пока. Хотя вот тут-то и существует переход ко второму методу воздействия. Про разного рода заговоры ты, конечно, знаешь?

— Смотря что заговаривают.

— Все, что угодно. Допустим, разного рода напитки, находящиеся в широкой продаже — от оранжада до водки “Кристалл”.

— Извини, но я вынужден произнести еще раз