След у таежной реки - Александр Александрович Тамоников

камере от грузовика Амур. Камера будет припасена в условленном месте на берегу, откуда удобнее всего отплывать.

Но отбытие — впереди. Сначала необходимо через лабиринт дворов и тесных переулков, зажатых деревянными домиками, подобраться ближе к улице Шевченко, застроенной массивными домами из серого камня или темно-красного кирпича в два, а местами в три этажа. Широкие и кряжистые, эти громады, оставшиеся с дооктябрьских времен, представляли каждая немалый интерес.

В бывшем Дворце труда с началом войны разместился военный госпиталь, с ним соседствовал Институт Бехтерева, напротив находилось управление областного прокурора, на углу с Парковым переулком, где еще недавно работала милиция, теперь обосновалось военно-строительное управление. Не менее примечательным был комплекс зданий, носивший название Дома Красной Армии, в особенности его новая, возведенная чуть более пяти лет тому назад пристройка — театр, украшенный с фасада стройными колоннами. Однако наибольшей важностью обладало строящееся здание, которое буквально вгрызалось в скалу на берегу Амура, известную среди горожан как Хабаровский утес. Сооружение предназначалось для наблюдения за пограничной рекой.

В этой части города повсюду глаза и уши НКВД, человек с фотоаппаратом немедленно обнаружит себя, но риск был частью работы Филина. В первый раз агент совершал вылазку без оборудования, он прошелся по улице до Дома Красной Армии. Прогулка дала массу полезных сведений, в том числе о путях отступления, которые предоставлял застроенный деревянными домишками Парковый переулок.

Как обследовать местность? Просто крутиться здесь? Одиночка бросается в глаза и вызывает подозрения, поэтому Филин всегда старался держаться какой-нибудь компании. Решение подсказала груженная мешками с цементом телега впереди, которая частично перекрывала въезд во внутренний двор Дома Красной Армии. Филин обратил внимание на то, что в его сторону недоверчиво поглядывает группа проходивших мимо красноармейцев, он прибавил шагу и, поравнявшись с ними, крикнул в сторону парня в распахнутой гимнастерке, стоявшего рядом с телегой и прикидывавшего, как лучше ухватить мешок с цементом:

— А остальные где? Тебя что ж, одного тут бросили?

— Да кто ж их знает! — сердито ответил парень и, сняв гимнастерку, проворчал: — Сказали, что на пять минут, а сами пропали. Похоже, придется начинать одному.

Он принял Филина за сослуживца тех ребят, что шли группой; они, напротив, посчитали, что Филин поспешает на подмогу этому высоченному здоровяку, который будто и впрямь рожден грузить цемент. Агент дошел до телеги и негромко, панибратским тоном предложил:

— Посторонись! Дай пособлю! — После чего ухватился за один из мешков и без видимых усилий вскинул его на плечо. — За четверть часа разгрузим за милую душу.

— А как же?.. — недоуменно промямлил высоченный незнакомец, которого Филин мысленно успел окрестить «Каланчой». Парень, не закончив фразы, посмотрел вслед удаляющейся группе красноармейцев.

— Пусть идут, — безразлично отозвался агент, — а моя смена только через полчаса. Нечего мне там околачиваться, а то командир мигом решит, что я баклуши бью.

— Оно верно, — сказал «Каланча» и понес мешок. — Ты откуда?

— Тоже со стройки. С той… — Филин кивнул в сторону реки, подразумевая работы на Хабаровском утесе.

— Ясно, — немногословно ответил «Каланча», понимая, что об этом строительстве лишнего говорить не принято. Вдобавок он был рад невесть откуда свалившейся на голову помощи в виде двух дополнительных мускулистых рук, отчего не хотел задавать лишних вопросов и тем спугнуть удачу.

Утреннее солнце заливало город, прогревая его все сильнее. Филин следовал за парнем, тщательно изучая окрестности. Мешки следовало бросать на деревянные поддоны в хранилище, оборудованном на цокольном этаже театра, куда вела дверь черного хода. Сбоку от входной двери размещалась запасная лестница, уходившая в полумраке куда-то ввысь и, как нетрудно догадаться, соединявшая подвал с чердаком. Агент понял, что ему несказанно повезло: чердак театра представлял собой превосходный наблюдательный пункт.

Филин наслаждался тяжелой работой, которая превращала его в человека-невидимку. Нет ничего более скучного, чем работающий солдат, которого не просто не замечают, на него как бы нарочно не обращают внимания, словно покоситься в его сторону — уже тяжкий проступок. Мимо промаршировал взвод, проехали несколько машин, мелькнула парочка женщин в штатском, вновь появилась небольшая группа солдат. Городская суета протекала стороной, а разгрузка мешков с цементом не прерывалась. Лишь никуда не торопившийся, прошедший мимо майор, невысокий, грудь колесом, зыркнул в сторону двух вспотевших рядовых и шутливо прикрикнул:

— Ну-ка, веселей! Где задор корчагинский?

«Каланча» захохотал из уважения к покалеченной руке майора, потерявшего два пальца; Филин к нему присоединился. Майор, довольный собой, последовал вниз по улице.

Когда разгрузка завершилась, «Каланча» запер дверь черного хода.

— Благодарствую, приятель, выручил ты меня! А то или сам все мешки перетаскал бы, или полдня ждал бы этих тунеядцев, — посетовал он на бросивших его сослуживцев и, протянув широкую ладонь, представился: — Жеребцов.

Есть вещи, которым не учат в разведшколе — для того чтобы их реализовывать, нужно иметь талант. Филин умел играть, импровизировать, мастерски извлекать пользу из мельчайших обстоятельств.

— Надо же! — делано рассмеялся агент, выпучив глаза. — А я Кобылин! Вот совпало — так совпало!

Они оба раскатисто рассмеялись на всю улицу и горячо пожали друг другу руки, затем Филин, будто бы от избытка чувств, обнял Жеребцова и похлопал по спине. Жеребцов предложил покурить, но агент отказался, сославшись на то, что до смены осталось немного времени. Они попрощались, и Филин двинулся к реке. Достигнув речного вокзала, он под видом обычного покупателя посетил торговые ряды и даже приобрел пару маленьких луковиц, после чего вернулся к театру.

В кармане агента находился ключ, которым Жеребцов запирал черный ход. Замок не требовал смазки, дверь открылась легко. Сразу было видно, что здание еще новое, ему нет и десяти лет. Несмотря на окружавшую темноту, Филин проворно поднялся по лестнице. Вход на чердак держали незапертым; агент проник в пыльное, пропахшее птицами пространство под крышей, где можно было перемещаться только пригнувшись.

Филин открыл одно из окошек и вытер заслезившийся от пыли глаз. В лицо ударил свежий амурский ветер, в уши ворвался растущий уличный шум. Сверху открывался отличный обзор на Хабаровск, который строился, готовился к обороне, продолжал жить своей жизнью. Приближался день торжественного митинга в честь пятилетия с того момента, как на площади Свободы горожане встречали экипаж летчиц Гризодубовой, Осипенко и Расковой, первых женщин — Героев Советского Союза. Митинг одновременно планировался как памятный, поскольку полгода назад Марина Раскова трагически погибла.

Следующий раз агент вернется сюда с «Лейкой». Однако уже сейчас было видно, что позиция удобна не только для фотосъемки. Здесь может разместиться в засаде стрелок с оптическим прицелом на винтовке.

2

Назаров собрал у себя в кабинете всю команду и поздравил сослуживцев, объявив, что полковником Шпагиным подписан приказ