Операция спасения - Сергей Иванович Зверев

— Петр Васильевич! — Сашка от волнения не справился с голосом, сжав локоть старшего товарища в предрассветных сумерках.

— Ты чего? — удивился капитан.

— Я хотел сказать, что рад воевать вместе с вами, с Елизаветой, Игорем, ребятами. У нас обязательно все получится, иначе… иначе и жить не стоит. Я хочу, чтобы вы знали, что я с вами, что мне вы можете доверять как командиру Красной армии.

— Ладно тебе, ты что! — рассмеялся Романчук, но Сашка почувствовал, что это горячее признание тронуло товарища до глубины души.

Наконец небо посветлело, и партизаны двинулись вперед. Теперь они безошибочно определили, где лежала завернутая в брезент рация, присыпанная песком и старой хвоей. Убравшись подальше в лес вместе со своим ценным грузом, партизаны перевели дух. В назначенное время они снова включили рацию и стали слушать эфир на нужной частоте. Монотонный женский голос без устали повторял, что командир отряда, который выйдет на связь, должен в указанное время передать в эфир, что они на месте, и слушать приказ. Никаких длинных переговоров, которые могли бы позволить немцам запеленговать выход в эфир рации в своем тылу. Немцы не знали частоты и времени выхода в эфир, поэтому не могли помешать контакту, не могли перехватить радиограмму. Командиру группы приказано было выйти навстречу со связным от подполья, которая состоится через три дня, во время обеденной службы в парке возле часовни святого Якова.

Глава 3

Янош остановил машину у родника за городом. Подняв капот, он стал деловито возиться с мотором, потом достал из кузова ведро и подошел к роднику.

— Ну что? — Романчук вышел из-за дерева и сделал знак Лещенко и Бурсаку, чтобы внимательнее последили за дорогой.

— Кое-что есть, — ответил поляк, поставив ведро так, чтобы в него набиралась родниковая вода. — Связался я с людьми из хозяйственного обслуживания. Они знают, кого и куда сортируют. Фотографию показал. Обещали поискать. Русских там мало, тем более женщин. А может, ваша дочь там не под своим именем. И такое бывает. Люди по-разному пытаются от смерти уйти.

Янош увидел помрачневшее лицо русского капитана и отвернулся. Полез в карман за сигаретами, закурил и выпустив струю дыма вверх.

— На фотографии моя дочь молодая и здоровая, — постарался держать себя в руках Романчук. — Как она изменилась внешне сейчас, трудно даже представить. Это не санаторий.

— Люди, с которыми я разговаривал, понимают это, — ответил поляк. — Они сами не имеют права выходить за пределы лагеря. И в любой момент могут оказаться совершенно в другом блоке. В блоке смерти. Но сейчас у них есть возможность по хозяйственным делам перемещаться почти по всей территории и Первой зоны, и Второй. Чтобы там выжить, им тоже кое-что нужно. Например, питаться лучше, чем всем остальным.

— Говори! — кивнул капитан. — Говори, мы достанем, что нужно.

— Вот список медикаментов. — Янош достал из кармана куртки мятый листок бумаги. — Если достанете, то, возможно, удастся получить сведения из канцелярии. У немцев там порядок. Кто попал, куда попал, имя, фамилия, национальность. Но просто так рисковать никто не будет. Поймите, можно запросто в печь угодить.

— Я понял, Янош, мы поторопимся, — забрав листок, ответил Романчук. — Встретимся через два дня на этом же месте в это же время.

— Хорошо. — Поляк наклонился, поднял ведро и пошел к машине — доливать в радиатор воду.

Вечером Сашка перебрался в подвал аптеки, где жили Романчук с семьей и провизор Баум. На столе при свете керосиновой лампы расстелили самодельную карту местности. На ней были нанесены очертания всего комплекса концентрационного лагеря. Романчук посмотрел на Канунникова и кивнул на карту.

— Ну, что скажешь, лейтенант? Твое мнение. Ты там был, тебе многое знакомо.

— Прямая атака на лагерь извне — вещь серьезная и очень непростая, — сразу же ответил Сашка, который уже давно начал прикидывать, как и что можно сделать, чтобы освободить узников или хотя бы Светлану Романчук. — В общей сложности охрана лагеря вместе со всеми службами должна насчитывать несколько тысяч человек. Я после наблюдения за лагерем могу сказать, что там тысяч пять или даже больше немцев. Внутри, как я понял, много разных служб. Ну, таких, которые отвечают за снабжение, финансы, какие-то административные нужды. А там ведь еще и производственные цеха, которые работают на немецкую промышленность, и сельскохозяйственный блок, который кормит весь лагерь. Внутри не только военные, там есть и гражданский наемный персонал. Есть внутри и свой автопарк, и арсенал. Внешняя охрана лагеря, кстати, не очень большая. Наверное, немцы не боятся нападения снаружи на лагерь. Там примерно батальон охраны. Эти охранники дежурят на сторожевых вышках и патрулируют периметр лагеря. В чрезвычайных ситуациях, таких как восстание заключенных, я думаю, что батальон охраны может быть задействован внутри лагеря. Батальон охраны организован по военному образцу. Это чисто армейское подразделение.

— Значит, прорвать периметр снаружи все-таки можно? Так считаешь? — спросил Романчук, внимательно слушая Сашку.

— Учитывая, что все силы охраны рассредоточены по периметру, а одновременно службу по охране несут человек сто, не больше, то в принципе можно. Фактор времени, Петр Васильевич, — как быстро батальон охраны поднимут по тревоге и бросят в бой на участке прорыва. Ну и техническая сторона подготовки. Столбы с колючей проволокой в два ряда. Потом еще каждый блок отделен от других таким же рядом столбов с колючей проволокой. Нужен просто план, выбор времени, и следует продумать, как прорвать периметр. То ли трактором проломить ограждение, то ли взрывать его на узком участке.

— А вы как бежали? — спросил Игорь, ерзая от нетерпения на лавке, сидя рядом с отцом.

— Там просто случай помог, — ответил Сашка и нахмурился, вспоминая весь ужас того дня. Мы напали на охрану изнутри, когда ворота были еще открыты. И тогда не было еще дополнительного внешнего периметра. Да и немцы не ожидали от нас такого. Многих узников перебили, конечно, при прорыве. Это потом уже в лесах остальных догоняли и убивали. Тогда у нас просто сил больше не было терпеть, и мы были готовы на все. Даже холодной осенью, не зная местности, не владея языком, не подготовив какого-то схрона, пищи, одежды. Это был порыв от отчаяния. Нам хотелось просто вырваться оттуда, а остальное казалось уже не важным. Умереть, но уже на свободе.

Все повернули головы и посмотрели на Агнешку. Молодая женщина сидела в сторонке и тихо плакала. Почти беззвучно. Она смотрела на мужчин, а из ее глаз текли слезы. Агнешка поспешно встала и вышла из подвала. Через несколько минут она вернулась с