Время одуванчиков - Александр Афанасьев

ты сама себе выстроила. И в ней мечешься как зверь.

…

– А мы с Лариным все выяснили.

Эльвира посерела

– Врешь.

– Не-а. Не все такие как ты.

…

– Бог тебе судья, Эльвир. Если прокурора на тебя не найдется…

***

– Ну, чо, брат. Как дальше будем?

Игорь нервно курил, потом, докурив до половины, смял тлеющую сигарету в пальцах. Сказал

– Я не знаю.

– Ты, правда, не знал?

Игорь пожал плечами

– Ну, про депутатство вопрос был. Но не так же.

– Мне чего не сказал?

– Пока вопрос решен не был окончательно.

– Понятно…

Я посмотрел на часы

– Слушай… один вопрос. А что ты с ней жил? Ведь не по любви же.

…

– Не поверю, что хотя бы не подозревал.

– Ну, как…

…

– Сначала любишь. Потом живешь из-за детей. А потом – какой смысл что-то менять? За домом кто-то смотрит. Детьми занимается. Любовь – а нах… любовь. Для любови можно найти телку двадцатилетнюю, снять ей хату. Вот и вся любовь.

Н-да…

То есть, получается, найти телку двадцатилетнюю, снять ей хату – это типа восстановление самоуважения, напрочь потерянного в период самоотверженного исполнения супружеского долга, так что ли?

Супружеский долг, ё… шки-воробушки.

Это когда это мы успели так задолжать? А?

Я всегда знал, что быть подкаблуком это не здОрово. Я собственно им и не стал, уйдя из семьи, в которой меня не любили, и в которой как теперь выяснилось, мне мстили. Мне мстили а я и не замечал, что мне оказывается, мстят. Но пофиг. Я то думал, что быть подкаблуком – это самое плохое. Но теперь вижу, что самое плохое – быть под каблуком и пользоваться этим.

Моя – мстила мне тем, что трахалась направо и налево. Игорян похоже мстил своей Эльвире тем что снял хату двадцатилетней телке. Думаете, она не знала? Знала. Как и я все знал – она знала. В семье вице-губернатора области все смешалось – роль мужа выполняла Эльвира, а роль жены – ты, Игорек. Так? Так. И она знала, и терпела – но не для детей, а для давно задуманной ей мести всему миру, так обидевшему ее.

И ты терпел. Терпила.

А чтобы не чувствовать себя совсем уж опущенным – ты трахал двадцатилетних телок, чтобы этим отомстить оборзевшей, захватившей власть в доме и ни во что тебя не ставящей жене. Ты мстил как баба – сексом на стороне.

Нда…

– А знаешь что, Игорян. Разбирайся-ка ты со своей ведьмой сам. Что хочешь – то и делай. Хочешь – терпи, как раньше терпел. Хочешь, накажи. Но как – это ты уже решай сам. Без ансамбля. Прими решение. Вспомни, как это б… хорошо – принимать решения.

…

– А я тебя прощаю. Христос прощал и я прощаю. Проехали…

***

– Как же вы рискнули?

Я невесело усмехнулся.

– Человек обычно стреляет на уровне своих глаз.

– А если бы снизила?

– Значит, Бог меня наказал бы.

Мы с Терещенко стояли на обочине трассы, новой. Проект «Меридиан», трасса от Китая до Европы, часть проходит по нашей области. Она почти готова, скоро пустят. В область придут новые деньги, так как эта трасса – способ не только быстро доставить китайские товары в Европу – но и русские товары в обе стороны.

– И что теперь?

Я пожал плечами:

– Если есть что ей предъявить – предъявляй. Но я заявление на нее писать не буду.

– Постойте, вы же говорили…

Я промолчал. Терещенко тоже замолчал, потом сплюнул. Сказал с горечью:

– А кто-то думает, что девяностые кончились…

– Девяностые кончились – сказал я – да г…о осталось после них. В те годы эту тварь вывезли бы и закопали в лесу. Но сейчас – никто этого делать не будет. Потому что я – бизнесмен. А ее муж – вице-губернатор. А ты – полковник полиции. И мы все – должны поступать по закону.

…

– Впрочем, г..а наверное всегда хватало. Во все времена.

Весьма далекое прошлое. 2003—2004 год. Белогорск, Россия

Две тысячи третий год – это год, когда для нас кончились наши девяностые…

Три года уже у власти был Путин. И как то незаметно пока еще – но все стало улучшаться, а денег стало больше. Нет, не то чтобы совсем много – но как то уже позабылся тот проклятый девяносто восьмой, хотя от него то всего три года прошло, как то тише и спокойнее стали новости, а то включаешь телек – как на войну уходишь…

В Белогорье сменился губер. И это впервые был не коммунист. За него проголосовали, потому что он был из Единой России, но улучшение все почувствовали сразу. Именно потому, что не коммунист.

Предыдущий губер, Белоногов – был из старой гвардии. Он еще был первым секретарем горисполкома в Калинине при Горбачеве. Став губером на протестном голосовании – он запрещал все, что только мог запретить и ограничивал то, что только мог ограничить. Я потом узнал потрясшую меня вещь – оказывается, менты неофициально имели указание губера тормозить на границах области машины с молоком и мясом, чтобы его не вывозили в Москву и здесь держать низкие цены. Их все равно вывозили, молоко например – делали документы, что это готовая продукция, разливное молоко в бочках и везли. Мясо тайком вывозили по железке и тайными тропами. Председатели колхозов по окраинам области – все сдавали все, что только можно на молоко и мясокомбинаты соседних областей, чтобы получить цену выше. Губер лично, манипулируя проверками и областными дотациями – распределял, кто кому сдает молоко и мясо. А те кому требовалось сдавать торговали справками что сдали. В итоге была странная вещь – продукты на полках теоретически должны были быть дешевле – но они были дороже, как в совке. Месяц за месяцем, год за годом наш губернатор вел незримую войну с капитализмом в одной отдельно взятой области, от этого становилось все хуже и хуже – и люди снова и снова в знак протеста против капитализма за него голосовали. Зато мы были областью, где было открыто представительство Беларуси и сам батька Лукашенко во время очередного визита в Россию – заехал проведать друга и единомышленника из губернаторского корпуса. У нас открыли представительства МТЗ, МАЗа, поставки были прямые – но тоже почему то не дешевле, а как бы не дороже.

Кстати, с Белоруссией тогда совсем было невесело. Тогда была тема с объединением России и Белоруссии в единое государство, и Батька