Мир на грани - Константин Васильев

у него богатый боевой опыт, знаю вообще только я один. И раскрывать парня не собираюсь даже тебе».

Клод потушил папиросу. Его мысли полностью переключились на предстоящую операцию.

«Не понимаю… — думал он. — Точнее, с сенатором-то всё ясно: его попросту купили. Но урилийцы-то?.. Допустим, они получат от сенатора сведения о передвижениях и охране Кайзе-старшего и Стального Канцлера. Неужели и в самом деле хотят устроить покушение, пока гости на полуострове? Почему, чего урилийцы добьются этим?.. Надеются устранить кронпринца и канцлера, пока к ним можно подобраться? А о последствиях в виде большой войны они совсем не думают?»

Клод устремил взгляд на жителей Алуара, наслаждающихся безмятежными летними деньками.

«Неужели всё из-за зависти? — продолжал рассуждать Клод. — Конечно, даже пока Ариман ещё был в составе Республики, я уже замечал эту возрастающую злость, взращиваемую слепую ненависть по отношению к Империи. По отношению к государству, которое столько сделало во благо своего строптивого соседа! Но всё-таки!.. Всё-таки… Неужели это просто желание стать успешнее, независимее Анхальтской Империи? Какой же, чёрт подери, ценой?»

* * *

Восьмого июля, в день выполнения задания секретной службы, Натан собрался выехать намного раньше намеченного времени, хотя опера в Большом театре Алуара начиналась только в шесть вечера.

Натан начисто побрился, а кажущиеся излишне длинными волосы собрал на затылке, повязав резинкой. Однако практически тут же, поморщившись, распустил их. Взгляд Натана зацепился за пару длинных узких заколок-зажимов иссиня-чёрного цвета. Эти «крокодильчики» остались здесь случайно, а возможностей вернуть их хозяйке-забывашке оказалось не так уж много.

Натан воспользовался «крокодильчиками» и, как ни странно, остался доволен: подсобранные волосы хотя бы не выглядели так нелепо, как совсем короткий хвостик. При этом удалось главное: стать менее узнаваемым для мимолётного взгляда.

«Со шрамом бы что-то сделать…» — подумал Натан, но ни косметики, ни тем более грима под рукой попросту не было.

Запихнув в сумку текстильные перчатки, простенькую светло-серую кепку, такого же цвета шёлковый платок и тёмно-серую футболку, Натан положил внутрь плотно перевязанный свёрток. В нём находились люгард с парой обойм и глушителем, а также керамбит в ножнах, ещё утром извлечённый из тайника под кроватью. Проверив собранные вещи, Натан переоделся в светлые брюки и белую шёлковую рубашку и, оставив на террасе корм для бродячей кошки, отправился на автовокзал.

Путь до Большого театра в Алуаре занимал чуть больше времени, чем до автомастерской. Но хуже всего было то, что из Монъепьера пришлось отъезжать в разгар дневной жары.

Уже в дороге удивлённые возгласы пассажиров заставили Натана отдёрнуть штору и выглянуть в окно. Автобус ещё даже не спустился к пляжу Монъепьера. Дома закончились, и по обе стороны виднелись лишь низенькие деревца и подобные свечкам пирамидальные раины.

Рядом с валуном в нескольких метрах от обочины сидела крупная белоснежная рысь. Именно она стала причиной восторженных возгласов.

«Визамская рысь? Снова, что ли?» — удивился Натан и усмехнулся.

Но его взгляд тут же стал острым, а с лица исчезли любые намёки на улыбку.

Натану показалось, что рысь смотрела прямо на него, причём пристально, словно автобус её не пугал, а другие пассажиры совершенно не интересовали. Казалось, она могла бы почесаться или хотя бы зевнуть и потянуться. Но вместо этого, всё ещё не отрывая взгляда от автобуса — а точнее, от конкретного пассажира, — рысь поднялась на лапы, развернулась и высоким прыжком скрылась в зарослях.

«Только позавчера видел такую же, — вспомнил Натан. — Или даже именно эту?.. Что-то такие встречи стали происходить слишком часто. — Он вновь остро усмехнулся, совершенно не так, как обычно. — Пусть это будет хорошим знаком… перед работой».

* * *

В Алуар Натан приехал около двух часов дня. Ещё минут пятнадцать потребовалось на то, чтобы автобус добрался до юго-западной части города, который считался центром культуры Аримана.

Натан вышел на пару остановок раньше. Он направился вдоль Главного проспекта к виднеющемуся впереди Большому театру — грандиозному зданию с позолоченным куполом и множеством колонн. По пути Натан рассматривал те заведения, в которых бывал и сам: в одних — добровольно, в других — «по работе». Это были игорные дома для аристократов, кабаре, вычурные рестораны для богатеев… Имелся даже кинотеатр, в котором в параллель запускали аудио- и видеоплёнки. Такой в Аримане появился совсем недавно, хотя по имперским меркам уже считался устаревшим.

Неспешно шагая, Натан изучал обстановку, присматривался к прохожим, среди которых встречалось много людей и в деловой одежде, и в вечерних нарядах. А также оценивал, сколько за сутки появилось военной полиции, ведь в окрестностях Большого театра он был уже второй день кряду.

Накануне Натан отпросился с работы с обеда, сославшись на «должок за вызов в выходной». Он побывал и в самом театре, и под крышей здания напротив, где должны были спрятать дополнительные «инструменты». Хотя на тот момент их там ещё не было, Натан проверил, как попасть внутрь, а заодно позаботился о том, чтобы незаметно оставить замки на дверях открытыми.

Уже у театра он свернул в переулок между двумя четырёхэтажками. Попав во двор с детской площадкой, вошёл в подъезд с распахнутыми настежь дверьми.

Все окна были открыты, и внутри гулял приятный ветерок.

Остановившись на лестничной площадке последнего этажа, Натан осмотрелся, затем поднялся ещё выше — к решётке, за которой находилась дверь на чердак. На сварных воротах висел замок, который на первый взгляд казался закрытым. Придерживая дужку замка одной рукой, второй дёрнул его вниз — и механизм, взломанный ещё вчера, открылся. Пройдя к двери на чердак, в царящей полутьме Натан заметил на полу окурок.

«Твои, Оливье? — присмотревшись, подумал Натан. — Значит, помечаешь всё так же, как и раньше?»

Открыв дверь, он переступил порог.

Убедившись, что на чердаке больше никого нет, Натан направился к окну в покатой крыше, из которого виднелся главный вход в Большой театр. Под досками, на которых нашёлся ещё один окурок, оказался длинный матерчатый чехол. Это и был оставленный «инструмент».

Внутри чехла оказалась винтовка Мойзена Мв‑98. На ней были установлены снайперский прицел и глушитель, а к деревянному прикладу примотан заряженный коробчатый магазин на пять патронов. Как и люгард, эта винтовка уже не применялась в Империи; не использовался и такой устаревший оптический прицел с маленьким глазком-окуляром. Однако Клод всё же смог удивить Натана: помимо магазина к прикладу были примотаны ещё два патрона, на которых чувствовались следы эфира.

Такие пули обычно называют зачарованными. Какого-либо аспекта у них нет, а сделать довольно просто: оставить патроны на пару суток рядом с эфирным камнем. Правда, каждый