Украденное братство - Павел Борисович Гнесюк

молитва. — Ничего… Ничего, прорвёмся. Прорвёмся обязательно. Главное… — он откинулся, поднял её подбородок и посмотрел ей прямо в глаза, его взгляд был серьёзным и бесконечно усталым, — главное — чтобы ты… чтобы ты и малыш были в порядке.

Он произнёс это настолько тихо, что слова почти потонули в гуле компьютера. Но Катя услышала. Её глаза округлились, в них мелькнуло удивление, потом страх, и наконец — бесконечная, всепоглощающая нежность. Она ещё никому не говорила, даже ему прямо, только оставила тест на раковине неделю назад. А он всё понял. Он видел её утреннюю тошноту, её непривычную сонливость, её обострившееся обоняние.

— Ты… ты знаешь? — прошептала она.

— Я же тебя люблю, — просто ответил он и снова притянул её к себе, целуя в макушку, впитывая её запах, пытаясь закрыть ею себя и её, их будущее, от всего мира. За окном по-прежнему выли сирены, но здесь, в их бетонном убежище, среди мигающих лампочек и гудящих процессоров, было тихо. Они держались друг за друга, как за единственный якорь в разбушевавшемся море.

Спустя несколько дней, ближе к вечеру, Андрей был погружён в проверку очередной партии б/у материнских плат. Вокруг царил привычный рабочий хаос, но сегодня он чувствовал себя особенно вымотанным. Давила не столько работа, сколько груз невысказанного — и трепет от новости о беременности Кати, и гнетущее предчувствие, вызванное тем взрывом, и постоянное, фоновое напряжение.

Катя, заметив его состояние, тихо подошла к нему и положила руку на плечо.

— Андрюш, тебя зовут. По видеосвязи. — Она указала взглядом на его основной компьютер. — Кажется, это твой брат.

На лице Андрея промелькнуло удивление, а затем — тёплая, широкая улыбка, которая в последнее время появлялась на его лице всё реже. Николай. Старший брат. Та самая нить, связывающая его с другой, мирной жизнью, которая теперь казалась такой далёкой.

— Сейчас, — кивнул он и, отложив плату, подкатился к столу.

Он щёлкнул мышкой, принимая входящий вызов в Zoom. На экране появилось лицо Николая. Он сидел, судя по всему, у себя дома, на кухне. За его спиной была видна знакомая Андрею по старым фотографиям обстановка — шкаф с посудой, стол с кружевной скатертью. Николай выглядел немного уставшим, но довольным, похудевшим. На нём была домашняя футболка.

— Братан! Привет! — Андрей почти крикнул, и его голос прозвучал искренне и радостно. — Давно не звонил! Уже думал, ты в своем сервисе совсем забыл, как выглядит твой младший брат-очкарик!

Николай на экране рассмеялся, его лицо, такое похожее и одновременно такое другое, озарилось улыбкой.

— Андрей! Да знаешь, дел по горло… Машины эти современные, в них одни компьютеры, без тебя мои знания кончаются. Как дела? Как Катя?

— Да всё путём, всё путём, — заверил Андрей, на мгновение бросая взгляд на жену, которая стояла поодаль, улыбаясь. — Держимся. А у тебя чего нового? Как Юлька?

При упоминании дочки лицо Николая расплылось в счастливой, отцовской улыбке. Он даже приобнял себя за плечи, словно от избытка чувств.

— Юлька? Ты не поверишь! У неё там, в этом её Тик-Токе, уже тридцать тысяч подписчиков! Представляешь? Тридцать тысяч! Снимает какие-то танцы, я не понимаю, честно говоря, но люди в восторге! Говорит, теперь её узнают на улице!

— Ничего себе! — Андрей был искренне впечатлён. — Юлька, красавица!

Николай, сидя перед камерой, обернулся и крикнул через плечо, и в его голосе звенела неподдельная, отцовская гордость, смешанная с лёгким недоумением перед стремительным миром, в котором росла его дочь.

— Юль, иди сюда, дяде Андрею покажись! — он сделал широкий, приглашающий жест рукой, хотя девушка его видеть не могла, и повернулся обратно к экрану, сияя. — Ты не поверишь, брат, у неё там в этом… Тик-Токе лайкают! Снимает какие-то танцы, я не понимаю, честно говоря, но люди в восторге!

Из-за его спины в кадре появилась Юля. Яркая, как вспышка, с идеально уложенными волосами и макияжем, который смотрелся бы уместно на сцене, а не в утренней домашней обстановке. На ней была модная кофта, и она двигалась с такой уверенностью, будто за ней всё время следила невидимая камера.

— Привет, дядя Андрей! — её голос был звонким и чуть насмешливым. — Это не просто танцы, папа, — она снисходительно, но с любовью потрепала отца по могучему плечу, отчего он смущённо хмыкнул. — Это арт-перформанс! Ты ничего не понимаешь. Мы через движение выражаем идею протеста против… ну, в общем, против системы.

Андрей на другом конце провода не мог сдержать широкой, искренней улыбки. Его лицо, обычно озабоченное и усталое, в этот момент помолодело.

— Юлька, красавица! — Повторил Андрей. — Я твои видео смотрю. Правда-правда. Только не говори своей тёте Кате, — он понизил голос, делая вид, что делится страшной тайной, — а то она скажет, что я старею и пытаюсь быть «в теме».

— Я уже всё слышала! — Словно из ниоткуда, с кухни донёсся весёлый, звонкий голос Кати. — Да, ты стареешь!

В комнате, где сидел Андрей, и в гостиной у Николая одновременно раздался общий, раскатистый смех. Это был тот самый редкий, лёгкий момент, когда все сложности, расстояния и намечающиеся тревоги отступали перед простой, тёплой радостью семейной шутки. Юля, хихикая, скрылась за рамкой камеры, а Николай, всё ещё улыбаясь, с любовью покачал головой, глядя в след своей непонятной, но такой талантливой дочери.

— А у нас тут, — Андрей понизил голос, делая вид, что делится страшной тайной, и посмотрел на Катю, — новость. Мы… то есть Катя… Мы ждём ребёнка.

Эффект был мгновенным. Николай на экране застыл с открытым ртом, а потом его лицо озарила самая широкая, самая гениальная улыбка за весь разговор.

— Да что ты говоришь!?! Андрей, да это же замечательно! Катя, поздравляю! — он повернулся и крикнул куда-то за кадр: — Оксана! Иди сюда, у Андрея прибавление будет!

Наступили несколько минут тёплого, братского общения, обмена новостями, воспоминаниями. Они говорили о родителях, о старых проказах. Казалось, время повернуло вспять, и между ними не было ни расстояния, ни намечающихся трещин.

— Слушайте, вы обязательно летом приезжайте! — с энтузиазмом сказал Николай. — К родителям, в Просторное. Там воздух, речка… Ребёнку надо на природу! И мы все вместе, как в старые времена. Отлично проведём время!

Энтузиазм в голосе Андрея немного поугас. Он помолчал, выбирая слова.

— Коля, я бы с радостью., но меня пугают факельные шествия ваших бандеровских бригад… Наслышан о всяких «патриотических» патрулях. Боюсь, с моим-то донецким паспортом и выговором меня там не очень ждут.

Николай махнул рукой, его тон стал немного снисходительным, «взрослым».

— А, брось ты! Это все в интернете накручивают. У нас тут нормальные люди, все спокойно.