«Пассажир» из Сан-Франциско - Анатолий Маркович Бальчев

прошлого неплохо было бы поучиться вызывать у женщин положительные эмоции.

— Тогда приступим, — сказал симпатичный Джон (несмотря на то, что был он совсем даже Фил, и тоже ничего)…

И пока он рассказывал, журналистка хмурилась все больше и больше.

— Вот так, на мой взгляд, обстоят дела на сегодняшний день, — изложил суть дела мужчина.

Некоторое время они напряженно молчали.

— Да… Ничего себе… Жутковатое будущее… Это больше, чем сенсация…

Ее собеседник достал из кармана конверт:

— Здесь более подробная информация…

— Я боюсь, что такой кусок мне самой не проглотить, — безнадежно сказала Аманда. — Сколько вы хотите?

— Если бы я не отдал это вам, то получил бы несравненно больше.

— Или пулю, — не исключила журналистка.

— Такой вариант тоже рассматривается…

— Хотите предложить партнерство? Тогда это будет стоить в два раза дешевле…

— А вы азартная девушка…

Аманде было не до комплиментов. Она понимала, что такой шанс выпадает раз в жизни, и то далеко не каждому. Что уж там взбрело в голову вздорной Фортуне, но сегодня она снизошла до нее. И прошляпить такую возможность девушка просто не могла.

— Я хотела бы услышать реальную цену, — достаточно жестко сказала она.

— Для вас? — спросил мнимый Джон.

— Да, для меня, — кокетливо улыбнулась Аманда. — А что, я вам не нравлюсь?

Она никак не могла понять, чего он мудрит.

— Благосклонность такой леди — дорогого стоит… — он несколько смазал впечатление напыщенностью фразы. — Так что… Берите!

И он протянул ей конверт.

А она тут же засомневалась. Наверное, как всегда, «болл-шит». Но конверт все-таки взяла. Рука сама потянулась.

Она открыла конверт, быстро пробежала глазами содержимое и решила, что не отдаст его никому на свете. Ни за какие деньги. И ни за какие другие блага жизни.

Но как девушка трезвая, она заставила себя поинтересоваться будничным, не без элементов скуки голосом:

— А где гарантии? Кто-нибудь может подтвердить, что это не утка?

Мужчина, внимательно следивший за чередованием эмоций на ее лице, устало вздохнул:

— Гарантии, дорогая Аманда, получите через пару месяцев, когда это начнут ввозить сюда тоннами…

Аманда ничего не ответила. Верх бесстыдства требовать гарантии на халяву. Она завела мотор, плавно тронулась с места и влилась в поток машин.

— Вам действительно от меня ничего не нужно?

Мужчина посмотрел на нее с явным мужским интересом, улыбнулся и отрицательно покачал головой. Совсем почему-то не обидно. Тут бы снова вспомнить другого «бывшего» Джона, но он даже не пришел на ум. А на ум пришло абсолютно другое. И она впервые за всю встречу по-настоящему заволновалась. И за себя в первую очередь. То есть просто за себя. Что ей за дело до этого Джона, которого даже неизвестно, как зовут на самом деле?! Но спросила она тем не менее именно так:

— А вам не страшно?

Он не стал уточнять, чего должен бояться, а очень даже удачно отшутился:

— Я для вас единственный источник информации, вам надо меня беречь…

И от его внутренней уверенности ей тоже неожиданно стало легко и спокойно: и впрямь, чего бояться-то?!

— Может, все-таки хотите завести знакомство?

И он принял игру:

— Ну, если вы так настаиваете…

— Тогда придумайте легенду попикантней…

— В следующий раз принесу микстуру от импотенции, которую принимают молодые президенты…

— И телефон доктора, который ее прописывает? — усмехнулась она.

— Тормозните вот здесь, — неожиданно ткнул пальцем мужчина, и пока Аманда искала место для парковки, практически на ходу выскользнул из машины.

— Скользкий, как уж… — глядя на пустое место, где он только что так вальяжно располагался, вслух сказала она.

И не было в этой фразе даже намека на женское восхищение, а сплошные тревожные размышления и внутренние сомнения, вновь охватившие ее.

Раз уж прибилась к тротуару, надо зайти в кафе и что-нибудь перехватить. И размяться тоже нелишне, а то всю задницу отсидела.

После второй чашки кофе и внушительного сэндвича с ветчиной бодрости слегка прибавилось. Аманда задумчиво размешивала в чашке кофейную гущу. Документы она просмотрела еще раз — предельно внимательно — и, честно говоря, стопроцентной уверенности они у нее не вызвали. Но впечатлили. Чего уж тут. В наше время надо быть полной идиоткой, чтобы кому-нибудь или чему-нибудь абсолютно доверять. Но даже если двадцать процентов из этого правда — уже сенсация.

Она созвонилась с шефом, и тот, опираясь на свое профессиональное чутье, сразу же дал добро, и теперь со спокойной душой можно подумать, как бы эффектнее все это преподнести.

Конечно, она уже проводила серьезные журналистские расследования, и весьма успешно, но здесь совсем другой масштаб. Ее ждет успех, она нисколько в этом не сомневалась. Возможно, Пулитцеровская премия… Собственная программа на NBC…

Аманда с головой окунулась в сладкие грезы, как вдруг телефонный звонок вернул ее в реальность.

— Алло… Да. это я…

Голос в трубке показался знакомым.

— А что это там передал тебе этот черт?

— Перестань разыгрывать меня, Сэм!…

— Какой к черту, Сэм? Что там в конверте?

Аманда на секунду опешила, но тут же собралась:

— А почему это вас интересует?!

— Наверно, запала? Хочешь, чтобы он тебя от-трахал?

— Конечно! — Аманда усмехнулась. — Мне очень симпатичны его обтягивающие джинсы… Особенно спереди…

— Вот и хорошо, назначь ему свидание, тебе позвонят — ты скажешь, где, и не крути, иначе с тобой будет плохо…

— Только не надо меня пугать!… Если он вам так нужен — ищите его сами!.,

Аманда решительно сгребла в охапку сумочку и, задевая крутыми бедрами окружающих, выскочила из кафе. Никто не делал ей замечаний. Наоборот, впору попросить потолкаться «на бис».

Появление Фила у хоккейного бортика внесло в тренировку легкую сумятицу, слегка нарушило привычный ритм. Тренер — по другую сторону площадки — хоть и поднял в приветствии руку, но был не в восторге от его присутствия: ему все громче приходилось хлопать в ладоши и покрикивать в гулкую пустоту ледового дворца спорта, требуя абсолютного внимания. Игроки — в основном русские — оборачивались, кивали, а то и задирали в воздух клюшки. Он не мог на них по-настоящему сердиться, потому как считал, что хоккей требует искренности и проявления чувств, это раз. Во-вторых, сам на их месте поступил бы так же. Мальчишки! Как только кончится это мальчишество — прощай, хоккей! А это равнозначно, прощай, жизнь.

Бр-р-р! И думать об этом не сметь!

Один из хоккеистов, оказавшись в зоне, будто завязывая шнурок, прижался к бортику. Лицо, давно уже более популярное в Америке, чем в России, осветилось приветливой улыбкой:

— Где пропадал?!

— Дела… Анекдот новый хочешь?

— Ну, давай, если короткий.

— Знаешь, почему Буш ни разу не засветился в сексуальном