Олег Маркеев - Цена посвящения: Серый Ангел

— Допустим.

— По тону понял, вы желаете перейти непосредственно к делу. — Салин придвинулся, положил правую ладонь на стол, стал мерно похлопывать ею, отмеряя ритм фраз. — Итак, вам поручено расследовать исчезновение следователя районной прокуратуры. Дело, как вам, возможно, представляется, не стоящее внимания Управления собственной безопасности.

— У меня нет привычки обсуждать приказы, — резко вставил Злобин.

— Похвально. Тем более что в контроле и контрразведке, а равно и в собственной безопасности любая мелочь может стать фатальной. Поверьте моему опыту.

— Охотно верю, Виктор Николаевич. Но для обмена опытом у меня сейчас просто нет времени.

Салин ответил на выпад едва заметной улыбкой.

— Я сокращу эту процедуру до минимума, Андрей Ильич, — пообещал он. Ладонь возобновила ритмичные мягкие удары. — Итак, четвертые сутки на работу не выходит молодой следователь. Принято решение начать полномасштабный розыск. Валентин Шаповалов, так, кажется, его зовут, пропал сразу же после отстранения из-за начатого в отношении него служебного расследования. Странное совпадение, не так ли? Вы, естественно, просмотрите все дела, которые он вел в последнее время. Где-то в них и кроется причина наезда, который, возможно, имел место. И причина пропажи парня, которая есть факт. О загруженности следователей я наслышан. Минимум десяток дел в разной степени готовности у каждого. Так вот, уважаемый Андрей Ильич, попробую облегчить вам работу. Опыт мне подсказывает, что причина кроется в деле о смерти одного гражданина, случившейся неделю назад. Если оно не закрыто ввиду отсутствия факта преступления и не сдано в архив, вы найдете его в сейфе у Шаповалова.

Злобин окинул Салина холодным взглядом.

— Не понял, это что — заказ?

— Нет, Андрей Ильич. Заказ предполагает отсутствие другого интереса, кроме меркантильного. Я же не назвал фамилию потерпевшего. А вам она будет небезынтересна. — Салин выдержал паузу. — Мещеряков Владлен Кузьмич.

Злобин с трудом скрыл удивление. Постарался сделать лицо непроницаемым, и от напряжения даже свело мышцы на скулах. В полученном задании и речи не шло о Мещерякове. Знал бы, не поехал бы за ключами, а час-два сидел бы в кабинете и прокачивал ситуацию.

Полез в карман за сигаретами.

— Здесь курят? — на всякий случай поинтересовался он.

— Где пьют, там и курят, — изрек Решетников. — Сейчас принесут.

И действительно, стоило Злобину достать пачку, как мигом у столика возник официант. Поставил пепельницу, замер, ожидая указаний.

— Ступай, друг мой. Потребуешься — позовем, — не поворачивая к нему головы, распорядился Решетников.

Официант испарился.

Злобин закурил, потер тлеющий край сигареты о кромку пепельницы так, что образовался огненно-красный клинышек. С удовлетворением отметил, что пальцы не дрожат. Думать мешала ладонь Салина, мерно постукивающая по столу. От этого в голове образовалась странная вязкость.

— Вы пока качайте ситуацию, качайте, — подсказал Салин. — А я продолжу. Как вы заметили, мы обладаем некоторыми возможностями. Поэтому не составило труда выяснить, что по последнему делу, которое вы вели в Калининграде, свидетелем, а точнее — экспертом, проходил Мещеряков.

— Кто он вам? — спросил Злобин.

— Был экспертом, — коротко ответил Салин.

Злобин глубоко затянулся. На секунду закрыл глаза. Дал себе слово больше не смотреть на гипнотизирующую ладонь Салина. По привычке стал под столом тихо постукивать ногой. В голове сразу же прояснилось.

Собеседник плыл, это Злобин отчетливо почувствовал. Все сразу же стало на свои места, пусть и обстановка не подходящая для допроса, но сидели они с Салиным как полагается — лицом друг к другу. И Злобин ощутил в себе готовность по-прокурорски врезать вопросом.

— В делах, что у американцев называли «Гарвардским проектом»[8]?

Удар оказался мощным и точно в цель. Но эти двое, как оказалось, умели держать удар. На их лицах Злобин не прочитал никаких эмоций.

— Я бы не стал так громко употреблять специальные термины. И вам не советую, — бесцветным голосом произнес Салин. — И тем не менее ваша осведомленность делает вам честь. Приятно иметь дело с компетентным человеком, который отдает себе отчет в важности и опасности проблемы. «Предупредил так предупредил, — мысленно усмехнулся Злобин. — Так боксер-тяжеловес двумя хуками в воздух отгоняет противника. И невольно отпрыгнешь, когда знаешь, что каждый удар весит полтонны».

— Не стану томить ваше прокурорское чутье, Андрей Ильич, — продолжил Салин. — Пересечений в этом плевом дельце об исчезновении мальчика масса. Начну по порядку. Мещеряков действительно наш человек. Следующее. До Калининграда он уже попадал в поле зрения правоохранительных органов в связи с загадочными смертями.

— Была у него такая мания — свидетелем по делам проходить, — с сарказмом вставил Решетников.

Салин, казалось, не обратил на ремарку напарника никакого внимания.

— Первая смерть — его ученик Виктор Ладыгин. Вторая — крупный чин из Службы безопасности президента Подседерцев. Оба выпали из окон. Скажем так, не по своей воле. — Он сквозь очки уперся взглядом в Злобина. — Пересечения?

— Возможно, — немного подумав, кивнул Злобин.

— Возможно, прокурорский мальчик тоже уцепился за эти пересечения и не поверил в то, что Мещеряков случайно вывалился из окна. И как всякий, узнавший больше положенного, пропал. Версия?

— Хорошая версия. Не хуже, чем причастность марсиан к краже огурцов с огорода бабы Клавы. — Злобин употребил любимую фразу своего учителя, осаждавшего ею буйную фантазию молодых следователей.

Решетников зашелся кхекающим смехом, первым оценив шутку.

— Сомневаетесь? — Салин лишь мягко улыбнулся. — Вот и развейте наши сомнения.

— Надеюсь, не в письменном виде? — с иронией уточнил Злобин.

— Что вы, достаточно устно, — в тон ему ответил Салин. И без всякого перехода стал серьезным. — Мне очень хочется, чтобы сомнения так и остались сомнениями. В противном случае я решу, что кто-то через Мещерякова пытается атаковать нас. Старые дела, архивы, связи законсервированные и действующие… Возможно, у кого-то опять потекли слюнки.

— Придется опять дать по сусалу, — вполголоса встали Решетников.

Злобин последний раз затянулся, тщательно загасил окурок в пепельнице. Не поднимая глаз, задал вопрос:

— А чем вы развеете мои сомнения, что полет Мещерякова и пропажа следователя, сунувшего нос не в свои дела, не ваших рук дело? «Начнет юлить или нет? Скорее всего еще раз сунет меня носом в свои безграничные возможности. Имея такие связи, я бы полгорода завалил, и никаких концов не осталось бы», — подумал Злобин, пока тянулась пауза.

— Право развеивать сомнения я предоставляю вам, Андрей Ильич, — произнес Салин. — Любые. Включая самые невероятные. Со своей стороны гарантирую полную лояльность и посильную помощь. «Вот змей, а!» — мысленно восхитился Злобин.

Он убрал в карман сигареты и зажигалку, давая понять, что разговор окончен.

— Пойду я, с вашего разрешения.

— «Никто не заходит так далеко, как тот, кто не знает, куда идет». Оливер Кромвель[9], — пояснил Решетников в ответ на недоуменный взгляд Злобина. — Надо думать, знал, что говорил.

Злобин решил полупредупреждение-полуугрозу оставить без комментариев. Но к сведению принял.

— Визитку не забудьте, Андрей Ильич, — напомнил Салин. — Мало кто может похвастаться, что у него есть такая же. Звоните по любому нок меру, после сигнала добавьте три тройки, соединят со мной, где бы я ни находился.

Злобин покрутил между пальцами визитку с эмблемой фонда «Новая политика» — две слившиеся в рукопожатии ладони, заключенные в овал венка из дубовых листьев. Подумав, сунул в нагрудный карман пиджака.

— М-да, организация у вас, Виктор Николаевич. Невольно позавидуешь.

— Именно. Организация, — с расстановкой повторил свою недавнюю фразу Салин.

Злобин встал. Решил, что раз при встрече рук друг другу не жали, то и сейчас ручкаться необязательно. Да и выглядело бы, будто заключает сделку. Ограничился кивком и пошел между столиками к выходу.

По настоянию Решетникова они все-таки сделали заказ. Принесли какие-то пахнущие морем и специями комочки и трубочки. Салин вяло поковырял чужеземную еду и отодвинул тарелку. — Плоды твоей страны не насыщают меня, как сказал Христос, — пробурчал Решетников с набитым ртом. — Тут я с ним согласен. Есть надо то, что растет на твоем огороде. Кстати, сам ем исключительно из-за первой стадии стресса. Организм требует.

Салин сделал глоток апельсинового сока, запивая тминную горечь соуса.

— Не комплексуй, Павел Степанович, — сказал он с ироничной улыбкой. — Ешь на здоровье.