Летальный исход. Год 2093 (СИ) - Балахматов Илья Владимирович

Не успели удалиться и на сто ярдов, как зеркала заднего вида залились ярким светом. Из окон завода вырвались острые языки пламени, громыхнул гром.

Стены завода с протяжным скрипом и скрежетом разъехались в разные стороны. Желто-красное зарево взрыва сменил густой серый дым. Кое-где в сторону леса выбегали оставшиеся в живых рейнджеры.

Я не удержалась и дала по тормозам, чтобы понаблюдать. На фоне громадного серого облака из ниоткуда возникла фигура. Прорисовывалась она от головы к ногам, словно на голову человека, накрытого белой простыней, лили из бочки мазут, пока тот весь не покроется черной вязкой массой.

Я активировала масштабирование на зеркалах заднего вида, чтобы разглядеть Энтони поближе: массивное тело, обтянутое защитным тактическим костюмом, местами перемежающимся с иссиня-черными глянцевыми имплантатами; на вороном шлеме горели два красных огонька. И, хоть, огоньки были лишь отражением искусственного интерфейса — я четко различала в них жажду мести.

Глава 13

Снег слипался рваными кусками, которые летели навстречу и с глухим стуком бомбардировали помутневшее от грязи лобовое стекло. Серость очередного унылого ноябрьского дня давила на глаза, распаляя не то мигрень, не то дикую усталость. Шоссе тянулось прямо, окруженное голым полем. Лишь изредка к краю бетонной дороги подбирался сухой лес, пытался дотянуться до нас корявыми сухими ветвями-лапами, но затем вновь отступал восвояси.

Бежать было не к кому и негде спрятаться. Заряд Шевроле стремился к нулю, но о том, чтобы заехать на заправку речи не шло — слишком рискованно. Фил Энтони нагонит нас в любой момент.

Последним оплотом надежд остался родной полицейский участок. В пути удалось связаться с Хопкинсом: ребята из отдела не верят обвинениям в мой адрес и готовы помочь. Поэтому первым делом необходимо добраться до участка, обсудить положение дел, и, возможно, связаться с комиссаром Купером. Впрочем, насчет последнего не уверена — в сложившейся ситуации доверять малознакомым людям особенно трудно.

О кровожадном охотнике, жаждущем мести, распространяться пока не решилась. У ребят и без того куча хлопот: город в огне, на дворе почти гражданская война, в полиции полный бардак. На место Мердока назначили какого-то бумажного червя, который и стрелять толком не умеет, зато директивы пересказывает наизусть и поучает ими весь отдел. Как бы то ни было, несколько взводов хорошо вооруженных профессионалов стоят полка диких террористов, поэтому надежда не отдать душу охотящемуся за мной психопату ещё теплилась.

Шевроле крепился из последних сил, но в районе южного Бруклина сдался. Цифры на спидометре упали до нуля, предупреждение о низком заряде батареи сменилось красной иконкой «обесточен», имитация двигателя умолкла.

Мы двинулись в сторону Манхэттена пешком. Миллионы тонн едкого чёрного дыма, гуляющего по небу, хорошо обозначали верхний ярус тамошних авеню.

Бруклин пустовал. Гражданские в массе своей поделились на два лагеря — одни убрались из города, другие заперлись на все замки по домам. Ещё один вид, — вчерашние мясники, менеджеры и повары, а сегодня мародеры, убийцы и грабители, которые теперь объединились в многочисленные группировки и представляли серьезную угрозу даже для взвода полицейских.

Ввиду того факта, что меня объявили в розыск, пришлось вновь красться дворами и закоулками, чтобы не попасться на глаза ни законникам, ни беспредельщикам. На подходе к Манхэттенскому мосту поднялись на платформу монорельса. Исписанный желто-зеленым граффити состав молчаливо застыл вдоль перрона, так и не отправившись в центр Большого Яблока. Я решила, что дорога вдоль автомобильного моста станет слишком рискованным делом, поэтому выбрала монорельсовую линию.

Совесть приказала дальше двигаться одной, а потому на окраине перрона предложила Стэну присесть на пару минут, чтобы обсудить дальнейшие действия. Нельзя более подвергать мальчика опасности. Он и так натерпелся.

Через разбитое лобовое окно забрались в кабину локомотива, где я сбила шапку рыхлого снега с кресла машиниста, кинула под задницу темно-синюю униформу, что сняла с настенной вешалки и уселась. Стэн встал у окна и хлопал глазами, предвкушая серьёзный разговор, словно рядовой нью-йоркский мальчишка, а не дворовой пёс из Ямы.

Усталость брала своё, поэтому, только учуяв привал, бёдра налились кровью, а ступни словно примагнитились к полу вагона. Я облокотилась на колени, прочистила горло, и не спеша начала:

- Послушай, Стэн. Каким ты видишь свой завтрашний день?

Мальчишка замялся. Сдвинул брови и принялся разглядывать приборную панель локомотива, будто бы в поисках ответа. Полагаю, никогда в жизни ему не задавали подобного вопроса.