Найти «Сатану» - Корецкий Данил Аркадьевич

— Улет! Девчонки будут в отпаде! — Этим он, с одной стороны, подчеркивал собственную незаинтересованность невиданными деликатесами, с другой — ненавязчиво напоминал, что он не просто «сачкует», в то время как друзья «пашут», а пожинает заслуженные плоды основной работы: ведь именно он «склеил» представительниц прекрасного пола, которые призваны сделать эту ночь незабываемой в гораздо большей степени, чем какая-то «забугорная» жратва и выпивка…

— А точно придут они, твои девчонки? — недоверчиво спрашивал Сергей в очередной раз, как будто ожидал от Мишки каких-то особых, стопроцентных гарантий — чего-то вроде расписок, написанных кровью, хотя те, как известно, выдаются по совсем другому поводу и совершенно другому адресату.

Но у Мишки не было даже обыкновенных, чернильных расписок, да и стопроцентной уверенности, очевидно, тоже не было, поэтому он норовил «соскочить» со скользкой темы:

— Придут, придут, куда они денутся! Ты лучше скажи: предки раньше не заявятся?

— Нет, конечно! Они же на даче, с друзьями… Раньше второго не приедут…

— Класс! — Дыгай довольно потянулся.

Просторная трёхкомнатная квартира на Цветном бульваре произвела на него сильное впечатление: все свои семнадцать лет до поступления в академию он прожил с семьей из пяти человек в насыпном бараке в шахтерском поселке под Карагандой и даже не представлял, что существуют подобные жилища: со шкурой тигра в спальне, африканскими статуэтками из черного дерева, ассегаями зулусов и прочей экзотикой… А еще бар с красивыми импортными бутылками, шкаф с подписными изданиями, невиданный музыкальный центр. И вот такие хоромы находятся в его распоряжении! Ну, почти в его… Точнее, и в его тоже…

— А во сколько они придут? — теперь заинтересовался Георгий. — Ты хоть правильно объяснил, куда ехать?

Возможность отпраздновать Новый год вместе выпала у друзей впервые. Если не считать встречу своего первого Нового года в академии, когда они вместе оказались во внутреннем наряде за пререкание со старшиной курса — изрядным, надо сказать, долбо…бом.

— Как договорились, в двадцать два часа. — Мишка украдкой глянул на часы. — Ну, или в двадцать два тридцать. Адрес Серега сам написал, я его и отдал Маринке.

— А они хоть красивые?

— Да откуда я знаю! — возмутился Дыгай. — Маринка симпотная, сказала, и подружки не хуже…

— Ну, и где они? — поставил вопрос ребром Веселов. — Уже двадцать два сорок!

Но тут закуковал импортный звонок.

— Где, где! Вот!

Дыгай вскочил, суетливо вставил ноги в потертых носках в тапочки, накинул невзрачный серый пиджачок, глянул на себя в зеркало и скривился. Рукава длинноваты, белая рубашка застирана и приобрела желтоватый оттенок, да еще эти дурацкие тапочки!

— Надо было всем форму надеть… Парадную!

— Зачем? — удивился Веселов, неспешно поправляя галстук.

На нем был темно-синий финский двубортный костюм, который сидел как влитой, галстук в тон, кипенно-белая сорочка и ослепительно блестящие новые штиблеты… И Балаганский выглядел не хуже: купленные у спекулянтов джинсы, красивый пуловер, сквозь треугольный вырез которого виднелась отутюженная белая рубашка с расстегнутым воротом, и туфли догадался с собой взять.

Мишка вдруг почувствовал себя бедным родственником.

— Для единообразия! — рявкнул он. — Чтобы видно было, что мы ракетчики!

— Это и так видно! — Веселов покровительственно похлопал товарища по плечу. — Беги, открывай!

Через минуту в просторном холле уже слышались оживленные женские голоса, запахло снегом, терпкими духами и ожиданием чего-то необычного. Парни поняли, что обыденность закончилась и начинается праздник.

— Здравствуйте, мальчики! Извините за опоздание! Там такой мороз, метель, такси поймать не смогли… Я Инесса, — представилась высокая стройная брюнетка с длинными волосами.

Она была в темно-коричневой дубленке, розовой мохеровой шапочке и обмотанном вокруг шеи длинном мохеровом шарфе такого же цвета. На ногах — облегающие сапоги до колена на высоченных шпильках.

«Как она на них ходит? — подумал Балаганский. — И яркая какая — за версту видно! Небось, кавалеры прохода не дают…»

— А это Марина и Алла…

Раскрасневшиеся девушки отряхивали снег с головных уборов и одежды, оценивающе посматривали на встречающих молодых людей, с любопытством разглядывали висящие на стенах африканские маски, ритуальные фигурки из черного дерева, скрещенные копья папуасов и оскаленную голову самого настоящего ягуара.

— Ой, прям как в музее! — воскликнула Марина.

Круглолицая и курносая, явная уроженка сельской местности, она составляла подходящую пару для Дыгая, который, пытаясь быть галантным, неуклюже помогал ей освободиться от видавшего виды пальтеца.

— Ой, я же оливье принесла! — Марина протянула Мишке клеенчатую сумку-мешок. — Сама сделала! Думаю, ребята с этим не справятся, а без него какой Новый год? Ой, а у вас тапочки есть?

Две другие девушки ничего, кроме самих себя, не принесли, явно считая, что и этого вполне достаточно. Миловидная блондинка с прической каре по имени Алла царственным жестом сбросила короткую шубку на руки Веселову, сверху положила меховую шапку-ушанку мужского фасона, оставшись в обтягивающем гибкую фигуру черном брючном костюме. Брюки были заправлены в белые простеганные сапоги на «манной каше».

— А ты что, ездишь в Африку? — стрельнула она быстрыми глазками по маскам и копьям.

— Нет, это отцу подарили.

— У нас другая дичь, покрупнее, — важно сказал Дыгай, доставая из тумбочки тапочки для подруги. — Марина, пойдем на кухню, надо твой салат выложить в вазу.

Балаганский помогал раздеться Инессе, точнее, она благосклонно позволяла ему себе помогать. Георгию нравилась эта манера, наверное, потому, что девушка ему сразу же приглянулась. Создавалось впечатление, что он ее где-то видел. Но где? Под дубленкой на ней оказалось короткое зеленое платье с открытыми плечами и большим вырезом на спине, демонстрирующим гладкую белую кожу.

— Не замерзнешь в бальном платье? — спросил Георгий, преодолевая неловкость и удивляясь этому: он всегда свободно чувствовал себя с девушками.

— А разве есть такая опасность? — улыбнулась Инесса, продемонстрировав жемчужные зубки. — На балах гусары затанцовывали дам до седьмого пота!

— Ну, мы не гусары, — брякнул Веселов. — Мы ракетчики!

— И чувствую я, у ракетчиков на наш счет совсем другие планы, — усмехнулась блондинка.

— Дать вам тапочки? — смешался Сергей.

— Зачем? — вскинула брови Алла. — На балы разве ходят в тапочках? Мы взяли туфли!

Она присела на тумбочку и принялась снимать сапоги. Георгий и Сергей с интересом наблюдали.

— От ваших взглядов, гусары, у меня ножки дымятся! Вы не могли бы оставить нас ненадолго? Помогите вашему товарищу, он делает что-то важное на кухне…

— Конечно, как скажете, — кивнул Балаганский, и они покорно прошли на кухню.

Но Дыгай в помощи явно не нуждался: он взасос целовал Марину и страстно щупал ее за ягодицы. И хотя назвать это занятие неважным никто из молодых людей не решился бы, они не стали вмешиваться, давать советы или комментировать происходящее, а тихо ретировались.

Веселов прошел в гостиную, а Балаганский бесшумно прокрался к прихожей и встал у неплотно прикрытой двери.

— Ты посмотри, как не везет! — услышал он досадливое восклицание Инессы. — Я молнией колготки порвала! Что теперь делать?

— А запасных нет, что ли? — удивилась Алла.

— Нет. Откуда я знала, ведь в приличную компанию шли…

— Попроси иголку с ниткой и зашей!

— Еще чего! Пусть Маринка в зашитых колготках ходит, она простая, как веник! Я лучше их совсем сниму!

— Ну, ты даешь!

— А что делать…

Веселову стало неудобно, и он вернулся в гостиную. Маринка, как ни в чем не бывало, поставила на стол хрустальную салатницу со своей продукцией, Сергей и Мишка смотрели в окно, за которым густо падали большие мохнатые снежинки. Вид у них был задумчивый.